В «Старом Казахстане» у власти было три опоры: номенклатура, силовики и олигархический бизнес, приближенный к власти.
В «Новом Казахстане» у власти осталось три опоры: номенклатура, силовики и олигархический бизнес, приближенный к власти.
Те же яйца, только в профиль.
При Назарбаеве, как гласила одна шутка, генетики установили, что способности к крупному бизнесу лучше всего передавались от тестя к зятю.
При Токаеве, генетики внесли изменения и установили, что способность к сохранению крупного бизнеса лучше всего передается тому, кто начал делиться.
Как недавно горько пошутил один мой знакомый: «Новый Казахстан построить у них не получается. Наверное, скоро объявят, что будут строить Новейший».
И пока будут строить все эти замки на песке, очередная волна социального взрыва может все это снести.
Ведь у нас до сих пор очередные программы развития накладываются на проваленные старые решения без публичного анализа и оценки эффективности уже принятых программ.
Как и раньше премьер-министр, министры, акимы, руководители нацкомпаний и прочие, встречаясь с президентом, дают радужные отчеты, оторванные от реалий: о росте ВВП, о снижении безработицы и уменьшении инфляции, про эффективные реформы и успешные проекты. И все опять делают вид, что все нормально, все под контролем. Идет генерация процесса, но не результата.
А в это время, первое кредитное бюро сообщило, что число бедных в Казахстане побило многолетний рекорд за последние 13 лет. Многие живут буквально от зарплаты до зарплаты, которой часто не хватает даже на базовые нужды. Согласно коэффициенту Энгеля, если люди тратят на продукты более 60% своего дохода, то это бедная страна. В Казахстане, если раньше продуктовая корзина занимала 50% от доходов граждан, то сейчас люди тратят уже до 70% своего дохода на продукты питания. Больше нас на еду из общего дохода тратят только жители Африки и Юго-Восточной Азии.
Но есть еще одна проблема как производная бедности. Это высокая закредитованность населения, которая все больше сжимает петлю вокруг шеи многих казахстанцев. Поэтому именно сокращение бедности сейчас должно быть одним из главных государственных приоритетов, так как бедность может передаваться по наследству, учитывая то, что у нас около одного миллиона детей живет в бедных семьях.
Понятно, что давать надо не рыбу, а удочку.
Но в это время чиновники обещают обеспечить ежегодный рост экономики на уровне 5-6%. Что, по их мнению, позволит Казахстану перейти в категорию стран с высоким уровнем дохода населения. Очередная мистификация, так как связь между нарисованными процентами экономического роста и качеством жизни людей на самом деле у нас мифическая.
Какой толк от мифического роста ВВП, если все надбавки к зарплатам и социальным выплатам съедает инфляция?
Какой толк от мифического роста ВВП, если качество жизни казахстанцев падает, а бедных людей в стране все больше?
Зато власти любят говорить об иждивенческих настроениях в обществе. При этом не желая признать то, что в стране такое большое количество бедных, малоимущих и социально уязвимых слоев населения, в том числе в результате неэффективной социально-экономической политики, так как в самой власти иждивенцев немало.
Хотя любые реформы требуют не только наличие команды реформаторов, которой до сих пор нет, и не только четкой стратегии, которой также нет, но также мотивации к системным, а не косметическим изменениям.
И если у нас декларируются реформы с целью модернизации страны, то речь должна идти о реальной, а не мифической борьбе с «теневой» и олигархической экономикой, с «кулуарной», непубличной политикой, с наличием экономических «фаворитов» и отсутствием конкуренции, а также с доминированием непрозрачного бюрократического аппарата в экономике, что порождает коррупционную ренту.
А все это требует новых экономических подходов, стратегий и моделей, где интересы простых граждан стоят выше, чем интересы олигополий.
Но самое главное, что без политических реформ многие экономические реформы так и увязнут в болоте застоя.
