Спустя шесть лет в Алматы закончилась реконструкция «Целинного» – бывший кинотеатр теперь центр современной культуры. Его реконструкцией занимался британский архитектор Асиф Хан. Денег дал Кайрат Боранбаев.
Что из этого вышло – в материале живущего рядом с “Целинным” журналиста Данияра Молдабекова.
День открытия
Я живу неподалеку от “Целинного” и на открытие культурного центра шёл через сквер имени Байтурсынова, рядом с которым расположен Никольский собор. В сквере обычно тусуются студенты, старухи и пакистанцы, иногда можно встретить попов. Пятого сентября, в день долгожданного для многих открытия нового “Целинного”, через сквер шли толпы хипстеров и либералов. Я больше симпатизирую старухам, но сегодня особый день.
Сбоку от “Целинного” еще идут косметические ремонтные работы: блок плитки, коричневые коробки и два синих биотуалета за жёлтым ограждением. Снуют рабочие. Я сначала подумал, что это индустриальный арт-объект, но ошибся. Вроде здесь должны обустроить парковочную зону.
Там же боковой вход в центр современной культуры. Перед ним – столики, в основном без зонтов и навесов. Алматинские тётушки – некоторые в шляпках, но большая часть без головных уборов – сидели под солнцем. Есть кофейня.
Центральный вход со стороны улицы Кабанбай батыра.
Фасад, как я понимаю, симпатичный. Во всяком случае все, кто разбирается в архитектуре лучше меня, сказали мне, что фасад нормальный. Пытался узнать у уважаемого Бауржана Шукенова, которого встретил около главного входа, постмодернизм ли это или не постмодернизм. Он сказал, что вроде нет, а один добрый арт-куратор сказал, что, конечно, постмодернизм.
В общем, фасад хороший. Никольский собор все равно красивее, но «Целинный” тоже неплох. Его реконструировал британский архитектор Асиф Хан.
На входе стояла охрана – молчаливые амбалы в чёрных костюмах и белых рубашках, девушки в белых футболках и бейджиках, а также один старичок. Девушки и старичок были очень вежливыми. Старичок постоянно говорил кош келдiнiз (он приветствовал гостей так тепло, что я живо представил, как старичок встречал Кайрата Советаевича, когда он из СИЗО откинулся: кош келдiнiз, босс, с возвращением!). Амбалы молчали.
Открылся «Целинный» в 15.00. У центрального входа собралось человек 300. Помимо алматинских либералов, леваков и хипстеров пришли иностранцы.
Внутри продают курильницы, подставки для благовоний, шкатулки-обереги. Еще есть книги про современное искусство. Говорят, в дальнейшем планируют продолжить торговлю работами наших бедолаг-художников. Это хорошо.
В центре здания, метрах в ста от главного входа, взгляд притягивает войлочный арт-объект: юрта, которую знакомый арт-куратор раскритиковал, потому что «реальный казахский войлок плотнее».
На полу морская соль. Тётушки, заходя в юрту, говорили: “Ой, что-то сыпется”. Доброжелательные и милые местные работницы сказали мне, что это про Аральское море и нашу боль в связи с его смертью.
Мы с арт-куратором сошлись на том, что работа банальная. Мне нравится, как она выглядит, я там даже сфоткался, но идея далеко не свежая. Автор работы – художница Гульнур Мукажанова, которая, хотя и живёт много лет в Берлине, судя по всему, все никак не забудет про родину и боль… Эта её работа называется «Барсакелмес».
Три дня спустя, 8 сентября, в ходе пресс-конференции команды «Целинного», журналистка из Нукуса, столицы Каракалпакстана, задаст хороший вопрос по поводу этой работы:
«Как вы знаете, Казахстан граничит с Каракалпакстаном, у нас одна общая проблема – Арал. И у меня вопрос: не считаете ли вы, что сейчас проблему Аральского моря используют как красивую декорацию, нежели как желание рассказать о реальных проблемах людей, которые живут в Приаралье и страдают от недостатка воды, соляных бурь и тому подобное?»
Коллеге из Нукуса политкорректно ответит директор «Целинного» Джамиля Нуркалиева. Она скажет, что вопрос справедлив, что современное искусство «отвечает на важные и больные темы», а затем добавит выхолощенное:
«Наш проект построен вокруг нового разговора об этой проблеме, которая долгое время для нас преподносилась просто как данность. Я думаю, что вся наша культурная программа, все, чем мы занимаемся здесь, региональные институции, мы понимаем где мы, откуда мы говорим, из какого места.
Мы понимаем, какая наша история. Мы понимаем, что для нас сейчас просто необходимо собрать голоса. Когда мы говорим, что здесь место каждому, мы говорим, что мы привлекаем академиков, художников, кураторов разговаривать вместе, думать вместе».
Но к пресс-конференции ещё вернёмся.
Что ещё я увидел в день открытия «Целинного»?
Справа от центрального входа и юрты Мукажановой – небольшое помещение, куда запихали всех звезд нашего современного искусства: Мельдибекова, Воробьевых, Ибрагимова и прочих. Экспозиционно это неудачное решение, тяжеловато для восприятия.
«Сложно разглядеть все как следует, там очень тесно, — сказал мне художник Роман Захаров, известный также протестной акцией шестилетней давности. — И все это рядом с огромным, пустым залом, где находится огромная инсталляция. Она мне, кстати, не понравилась. Я с уважением отношусь к Гульнур Мукажановой, но, на мой взгляд, это не самая удачная её работа».
Несмотря на слабые стороны, в целом открытие центра современной культуры “Целинный” Захаров оценил позитивно: «Важное событие для города и страны».
С ним согласна куратор и художественный критик Дильда Рамазан:
«Видно, что архитектор Асиф Хан вовлекся на личном уровне, там есть история личной привязанности к Казахстану. Мне кажется, проект получился красивым, очень современным, стильным и минималистичным. Если говорить о проекте, то у меня пока самые лучшие впечатления. Если говорить о выставках, то у меня, может быть, чуть-чуть другое мнение. Но этот институциональный формат – это очень здорово. Мне нравится, что в основном здесь работают местные специалисты с местными идеями и нарративами».
«В 90-е годы мы думали немного о другом»
Пресс-конференция команды центра современной культуры «Целинный» прошла 8 сентября. К журналистам вышли директор Джамиля Нуркалиева, архитектор Асиф Хан, художница Гульнур Мукажанова, художественный руководитель Алима Кайрат и её отец, хозяин всего этого добра Кайрат Боранбаев.
Пресс-конференция проходила на месте бывшего кинозала, в просторном пространстве. Журналистов пришло много, были и иностранные коллеги. Позади Боранбаева и остальных высился цветистый войлочный арт-объект Мукажановой.
Кайрат Боранбаев пережил 90-е годы, укрепился при Назарбаеве (в том числе благодаря родственным связям) и посидел в СИЗО при «Новом Казахстане», но на пресс-конференции выглядел бодро.
Он в хорошей физической форме, что, пожалуй, не удивительно для бывшего физрука, который начал бизнес в 90-е годы, когда дела велись, скажем так, грубее, чем в наши дни.
Я спросил его, как он увлёкся современным искусством. Боранбаев ответил:
«У моего отца младший братишка был заслуженный артист Казахстана, народный артист Казахстана в советское время, и был главным актёром театра Ауэзова. И так получилось, что когда я студентом приехал в Алмату, я жил у него. В пятницу, субботу, воскресенье я ходил с ним в театр. Он говорил: “Раз есть время, слушай, что происходит на сцене”. Мне повезло, потому что я видел всю подноготную жизнь за сценой. Я заходил с ним со служебного входа. Я был студентом, а студенту все время кушать хочется. Я в перерывах убегал, чтобы покушать икру. Тогда давали икру красную. Я тогда первый раз поел икру».
Он знает многих артистов – театральных актёров, артистов балета, музыкантов. И, по его словам, подумал, что можно их всех в одном месте собрать:
«Почему бы не сделать такое, чтобы всех этих людей объединить в одном месте? Конечно, все происходило спонтанно. И когда мы приобрели три кинотеатра, мы стали задумываться, что делать с этим кинотеатром».
По словам Боранбаева, кинотеатр «Целинный» построили в 60-е годы прошлого века для того, чтобы закрыть обзор на Никольский собор:
«С улицы Калинина, как тогда называлась Кабанбай батыра, был прекрасный вид на собор, и в 1964 году было принято решение построить этот кинотеатр, чтобы собора не было видно».
Очевидно, что для Боранбаева «Целинный» – проект меценатский и скорее затратный, чем прибыльный, но зарабатывать команда культурного центра все же планирует.
«Любой проект должен иметь финансовую устойчивость. У нас есть программы, которые мы проводим днем. А перформансы мы делаем платные, это мировая практика же, в театр бесплатно не ходите. Конечно, билетная история нас не окупает, но она даёт ответственность и дисциплину нашим работникам.
Мы на проект смотрим так, чтобы он был устойчивым в плане финансов. У нас есть программа патронов, есть спонсоры, наши друзья, которые работают с нами.
Конечно, если чего-то не хватает, мы как акционеры готовы оказать финансовую помощь, но мы хотим, чтобы устойчивость у “Целинного” была самостоятельная», — говорит Кайрат Боранбаев.
Ещё один герой пресс-конференции, британский архитектор Асиф Хан, рассыпался в благодарностях. Алматинцев благодарил за то, что так долго ждали открытия «Целинного», свою супругу – которую назвал главным архитектором проекта – за то, что придавала его работе импульс, а мецента Боранбаева – за веру в него, Асиф хана.
Ещё он поблагодарил здание: «Я хочу поблагодарить здание, “Целинный”, я благодарю тебя за веру в то, что ты можешь измениться!»
Худрук Алима Кайрат в свою очередь сказала, что миссия «Целинного» заключается в «расширение интеллектуальных и художественных сообществ, путем ведения диалога в Казахстане, в Центральной Азии, и в регионе шире».
Художественный подход, по ее словам, «основан на симбиозе двух мотивов здесь и сейчас: сочетании перформативного и исследовательского направления».
Видеосюжет с открытия Центра смотрите по этой ссылке.
Два перформанса
После пресс-конференции были перформансы.
Первый из них – появление Дариги Назарбаевой, бывшей свахи Боранбаева. Газета “Курсив” утверждает, что она пришла туда одна и с букетом цветов.
Второй – “Барсакелмес”. Этот перформанс тематически связан с инсталляцией Мукажановой, он тоже про Аральское море.
Каюсь, я пропустил и явление Дариги Нурсултановны, и “Барсакелмес” (видел лишь инсталляцию).
Но не беда. В любом случае я репортер, иногда журналист-расследователь, но уж точно не арт-критик. Поэтому предлагаю два небольших текста.
Первый текст – критический пост искусствоведа Дильды Рамазан, опубликованный вчера в её телеграмм-канале:
Критика для меня — язык любви. Если я что-то ценю и считаю это важным, то, скорее всего, я буду высказывать критику. Мне немного сложно было высказаться о перформансе BARSAKELMES, который я увидела вчера благодаря приглашению команды Целинного. Сложно, потому что все вокруг восторгаются этой работой, называя ее самым лучшим, что случалось в истории казахстанского перформанса. Однако я, к сожалению, не могу разделить восторг уважаемых коллег и хороших знакомых.
_
Сначала я не была уверена, стоит ли вообще это писать, но рецензия музыковедки выше (с которой я согласна) убедила меня, что все же стоит. Наверное важнее, чтобы я высказалась, и у нас тут, как это часто бывает, сложилась бы конструктивная беседа. И мы бы вместе поговорили о наших впечатлениях.
_
Почему мне не понравился перформанс BARSAKELMES? Причин несколько.
_
Во-первых, мне кажется, что было слишком много всего: в драматургии, которая постоянно держала в напряжении, в музыкальном рисунке, в декоративных и визуальных деталях, в танце. Мне хотелось видеть что-то более сдержанное и выверенное, особенно после того тона, который задает талантливая архитектура Асиф Хана.
_
Во-вторых, я очень оценила присутствие Зере и Саадет Тюркоз —исполнительниц, не проживающих в Казахстане, — но мне не хватило каракалпакских голосов. Барсакелмес — это общая судьба Казахстана и Каракалпакстана, как, собственно, и сам Арал. Я радуюсь все более крепким центральноазиатским художественным связям, которые устанавливаются в регионе, но пока я смотрела перформанс, я всё время задавалась вопросом, как бы интерпретировали музыкально эту травму каракалпаки? Им наверняка есть что рассказать.
_
В-третьих, если в целом затрагивать момент травмы, мне кажется, я устала от того, что вокруг так много боли и что все наши сегодняшние размышления исходят из боли прошлого, которую мы пытаемся преодолеть. В какой-то момент, слушая замечательных музыкантов, я подумала, что мы загнаны в бесконечную травму, как будто бы она —это все, что у нас есть. Мы рассказываем об осушении Арала в месте, которое носит память о другой очень тяжелой кампании нашего колониального прошлого. Эмоционально для меня это было просто невероятно сложно, потому что я как бы ощутила наложение этих двух исторических моментов друг на друга. Наверное, я бы хотела видеть какую-то идею о будущем. О выходе, который у нас есть. Ведь есть же? Но мы знаем, что Арал не вернется, почвы так называемых «целинных земель» не восстановятся…
_
Как нам жить дальше? Я бы хотела, чтобы мы чаще думали именно об этом.
Ответ Ануара Дуйсенбинова, известного поэта, автора сборника “Рухани Кенгуру” и участника перформанса:
Во-первых, хотелось бы сказать спасибо Дильде Рамазан и каналу Musicinsights за отзывы. Я тоже считаю, что мы должны открыто обсуждать такие вещи, и уважаю Дильду за сложность, которую она преодолевает, делая отзыв “против шерсти” всегобщего восторга.
_
Если говорить по тейкам отзыва, опубликованного в телеграм-канале “өнер critique”:
_
Талантливая архитектура Асифа Хана и BARSAKELMES – странный комментарий, на мой взгляд, мы никогда не задумывали перформанс для архитектуры, мы задумывали перформанс для людей. И было очень трогательно видеть в зале людей абсолютно разного возраста, смеющимися, плачущими, танцующими, замершими в сакральном созерцании. Тот же господин Асиф приходил на перформанс дважды, и сказал, что вот для такого он и строил здание, он был в восхищении и радостно показывал мне какие красивые фотографии он сделал.
_
“Драматургия, держащая в напряжении” это на мой взгляд хорошая, работающая драматургия. А что такое “слишком много всего” я вообще не понял, и теряюсь, что ответить. С другой стороны, это же был пост в телеге, поэтому, наверное, не стоит много требовать от текста там.
_
Про каракалпакские голоса – это по-моему самый валидный комментарий из отзыва. Но эти голоса не прямо, но все-таки у нас есть. В лабораторном процессе подготовки и разработки музыкальных ходов, который продлился целый год, Самрат очень часто рассказывал именно о том, что Арал это общая травма казахов и каракалпаков, и что мы с ними очень близки.
_
В некоторые музыкальные “номера” мы хотели включать засемплированные отрывки из работ каракалпакского музыканта Жумабай жырау, в частности из тех записей, когда он приезжал в Казахстан на 175-летие Құрманғазы. Мы долго жили с этими записями, которые Самрату показал его учитель домбры молодой музыкант и этномузыковед Ермек Казмухамбетов. Но, к сожалению, в итоге эти семплы не вошли в конечные формы “номеров”, но без сомнения повлияли на них – в частности на часть, где у нас “айтыс” с Самратом.
_
Здесь, я скорее соглашусь, что присутствие каракалпакских голосов могло бы быть более заметным, но поспорю с тем, что их вовсе нет. Или что мы не думали об этом. Конечно, думали. Возможно, в будущем, мы лучше проработаем этот момент, но опять же не хочется провалиться в противоположную сторону этого маятника – в токенизм.
_
Теперь комент о ковырянии травмы и застревании в прошлом – тут надо сказать, что, во-первых, надо понимать, что Арал и Барсакелмес здесь спекулятивны, мы в первую очередь работали с легендой о Нұртөле. В этой легенде, где он увел огнедышащих змей и драконов на дно моря, звуками кобыза, чтобы уберечь людей, нигде не сказано о каком море идет речь. И мысль о том, что этим морем мог быть Арал, это наше художественное допущение и в целом красивая идея Самрата о том, что когда Арал ушел, змеи вырвались наружу и снова творят зло на земле. И что нам, как потомкам Нұртоле и воплощениям қасиетов (жарау, ақын, бақсы, сал-сері) нужно помочь Нұртөле снова загнать змей в море, вернуть воду. И все это сделать как он – силой искусства, музыки.
_
В этом смысле мы-то как раз направлены в будущее, и ни в коем случае не хотим ковырять травмы. Мы их принимаем, уважаем, признаем (в своих песнях или текстах), но мы движемся дальше (всем перформансом). Обо всем этом сказано в нашей брошюре, возможно она не досталась авторке отзыва, очень брошюра была популярна и улетала с полки перед волтекстом стремительно. Но даже и в самом перформансе происходит откапывание соли из казана и заливание казана водой – мы довольно недвусмысленны были про будущность, о которой пытается говорить перформанс. Поэтому как-то этот тейк немного мимо стреляет.
_
В целом показалось, что отзыв написан из тех установок, о которых мы просили забыть в инструкции к просмотру перформанса, которая есть в брошюре.
«Если ты не можешь что-то остановить, возглавь это»
Я считаю, что само по себе появление такой институции как “Целинный” – хорошая новость. В том числе по личным бытовым причинам. Мой район стал ещё интереснее. Теперь помимо управления и департамента полиции, Никольского собора, Алмалинского районного суда, лучшей индийской едальни в городе и секс-шопа здесь есть центр современной культуры. Почему бы нет?
В то же время в алматинской арт-среде иногда можно услышать опасения, что культурный центр “Целинный” (как и музей Нурлана Смагулова) в первую очередь будет держать современное искусство в определённых рамках, поощряя безопасные во всех смыслах работы и игнорируя нечто по-настоящему острое.
“Как говорится, если ты не можешь что-то остановить, возглавь это”, — считает один мой знакомый из художественной среды нашего нашего славного города.
И еще немного фото с открытия центра в галерее ниже:
Все фото и видео Юлии Козловой
БОЛЬШЕ оперативных и важных НОВОСТЕЙ в нашем Telegram-канале:
https://t.me/respublikaKZmediaNEWS
ПОДДЕРЖИТЕ «РЕСПУБЛИКУ»
_
В Казахстане почти нет независимой прессы. Власти сделали все возможное, чтобы заткнуть рты журналистам, осмеливающимся их критиковать. В таких условиях редакции могут рассчитывать только на поддержку читателей.
_
«Республика» никогда не зависела ни от власти, ни от олигархов. Для нас нет запретных тем. УЗНАТЬ БОЛЬШЕ О НАС можно здесь.
_
Поддержать нас можно разными способами — они указаны на этой странице.