Во время недавней поездки в Кишинев, столицу Молдовы, обнаружила, что практически ничего не знаю об этой стране. Разве что кроме того, что она входила в состав СССР и славится своими винами. Между тем, недавно в Молдове прошли выборы примара (мэров) разного уровня, и вообще там много происходит интересного, о чем мы не догадываемся.
Как изменились наши страны спустя почти 30 лет после выхода из одной советской шинели? Попробую сравнить.
Политическая система
Молдова – парламентская республика с 2000 года. Казахстан — президентская республика с сильной вертикалью власти и пока ей далеко до парламентской.
Молдова прошла через процесс узурпации власти, говорят молдавские эксперты, имея в виду времена, когда группа людей узурпировала все ветви власти: парламентскую, судебную, исполнительную.
«В период с 2010-2014 годы в стране изменилось законодательство, назначили целый ряд чиновников, глав Национального банка, Генпрокуратуры и других органов, контроль был получен над всеми институтами власти. Не было ничего, чтобы не контролировалось олигархом Владом Плахотнюком, лидером Демпартии. На момент 2016 года они не получили власть на выборах, а получили ее посредством шантажа и использования подконтрольных органов власти».
Молдова «прошла» это смутное время, а вот Казахстан, как мы знаем, все еще находится в тисках узурпаторов.
Как проходят выборы и протесты
24 февраля этого года в Молдове прошли очередные парламентские выборы, в которых на равных правах участвовало 15 политических партий, в том числе и оппозиционные (блок ACUM). Выборы проходят как по пропорциональной, так и по мажоритарной системе.
Выборы в мажилис Парламента Казахстана проходят только по партийным спискам, и сегодня в нем из 107 депутатов: 84 – члены правящей партии «Нур Отан», 7 – из партии «Ак жол», 7 — из КНПК, 9 избираются Ассамблеей народа Казахстана.
В Молдове правящая Демократическая партия во главе с Владом Плахотнюком проиграла в феврале парламентские выборы. Победила пророссийская Партия социалистов, получив 35 мандатов из 101, у Демпартии — 30, оппозиционного блока Acum – 26, партии Шор – 7 и независимых кандидатов – 3.
Это стало возможным, потому что в Молдове уже забыли про то, как можно фальсифицировать бюллетени на выборах, что для Казахстана обычное дело. Конечно, не без нарушений, но в основном они незначительные, вроде того, что избирательный участок открылся с опозданием, и поэтому существенного влияния на результаты выборов не оказывают.
После выборов в феврале Демпартия пыталась остаться у руля путем создания коалиций. Плахотнюк предлагал блоку ACUM объединиться, но каждый раз получал отказ. В стране начался мощный политический кризис. По Конституции у парламента есть «три месяца» (статья 85) для формирования правительства; если ему это не удастся, президент может распустить парламент и назначить новые выборы. Конституционный суд истолковал этот срок как соответствующий 90 дням, что на два дня меньше суммы дней марта, апреля и мая.
8 июня 2019 года блок ACUM достиг соглашения с Партией социалистов. Это соглашение позволило лидеру Партии «Действие и солидарность» Майи Санду сформировать правительство, а спикером стала лидер Партии социалистов Зинаида Гречаный. Это было на один день позже, чем 90-дневный срок, и на один день раньше трёхмесячного срока.
14 июня после заседания Национального политического совета Демократическая партия объявила, что ради избежания политического кризиса приняла решение уйти из власти. Впоследствии правительство Павла Филипа ушло в отставку и передало власть правительству Майи Санду.
Все эти события до и после сопровождались бурными протестами населения, уставшего от Влада Плахотнюка, что повлияло на то, чтобы заставить его отдать власть, которая была почти узурпирована им. К примеру, 26 августа на улицы Кишинева вышли до 11 тысяч человек. «В акции протеста на площади Великого национального собрания, организованной Партией «Шор» приняли участие пять тысяч человек, а в митинге, организованном PAS, DA и ЛДПМ, участвуют шесть с половиной тысяч граждан», — сообщала тогда местная полиция.
Между тем, население города чуть больше 600 тысяч человек. Для сравнения: почти в двухмиллионном Алматы на митинги не собирается даже 1000 человек.
Но не будем забывать, что в Молдове проведение мирных собраний, шествий или акций носит уведомительный характер. И заявленное количество – 50 человек — по закону соблюдать необязательно. Можно сказать, что на акцию вышло именно такое количество человек, а остальные просто присоединились.
В Казахстане же эти мероприятия носят разрешительный характер, и получить разрешение на их проведение чаще всего невозможно, а вышедших без санкций сразу же задерживают. После июньских президентских выборов никто не вышел на улицы, не согласившись с их результатами. Если не считать небольшого спонтанного выступления акына Рината Заитова, которого через несколько минут скрутила полиция и доставила в отделение. Можно лишь отметить солидарность поклонников творчества поэта, которых собралось около тысячи возле РОВД, что позволило достаточно быстро вызволить его оттуда.
И еще одна ремарка. Мэров в Молдове выбирают, у нас они (акимы) до сих пор назначаются президентом.
Гражданское общество и молодежь
О событиях кризисных дней в Молдове рассказал в кулуарах ежегодного международного баркемпа про кампании и коммуникации для гражданского общества CampCamp (прошедшего в Кишиневе в конце октября, и поучаствовать в работе которого мне удалось) гражданский активист Штефан Глигор.
«На следующий день после парламентских выборов, 25 февраля меня пригласили на два телеканала: «ТВЦ-21» и «ТВ-8», это два независимых канала. И я объяснил свою позицию, что нельзя мириться с создавшейся ситуацией. Представьте, выборы только прошли, вся страна в трансе. Наша правая оппозиция была уверена, что она выиграет выборы, и они говорили, мол, давайте, посидим эти четыре года и подождем, посмотрим, как они будут править. Пусть народ видит, кого они выбрали. Но я был твердо убежден, что не будет никаких четырех лет. Нас всех просто закопают».
Почему? По его словам, в Молдове возродился институт политических репрессий.
«У нас до сих пор есть люди, которые сидят по фейковым уголовным делам, или они уехали и не могут вернуться в страну, потому что их сразу отправят в тюрьму. За последние четыре года из 15 человек, открыто говорящих то, что думают о власти, не осталось ни одного».
«Мы оказались в абсолютном меньшинстве. Изначально нас было всего 6 человек, которые продвигали идею избавления от узурпировавшей власть Демпартии, после нас поддержали 2-3 человека от ACUM. Но я был потрясен, когда вечером в соцсетях, в личку мне стали писать люди. Есть такие ситуации, когда неважны вероятности, важно то, во что ты веришь.
Не нужны были никакие коалиции с «демократами», единственный возможный сценарий — убрать Плахотнюка, и эту идею нужно было продвигать. Роль моя и моих коллег была в том, чтобы убедить простых людей, что нет другого сценария. Мы это очень жестко объясняли, наша группа приняла участие почти в 90 тв-программах за три месяца, это не считая десятков интервью, которые давал я лично», — вспоминал Штефан Глигор.
Его воодушевленный рассказ звучал поразительно:
«Лидеры партий, которые вначале не поддерживали наши митинги, выезжали в регионы и говорили народу, что надо готовиться к досрочным выборам в лучшем случае. А члены их партий им отвечали: «Ребята, вы готовьтесь к чему угодно, а мы в выборах участвовать не будем, у нас тут районный комиссар, прокурор».
То есть в столице у меня еще есть какая-то страховка — многие знают лично, есть доступ к национальному телевидению, а те, кто живет в провинциях, ощущали себя пылинкой перед системой. Поэтому важно было убедить простых людей в том, что судьба страны зависит и от них тоже. Лидеры партий возвращались и понимали, что им на выборы идти не с кем, нужно умерить свое эго и пытаться находить общий язык с теми, кого они раньше не признавали.
В результате, в обществе изменилась парадигма. И если вначале внешние партнеры (представители Евросоюза, США, России) скептически оценивали нашу идею, так как они знали, насколько разделено общество, то согласно социсследованиям через два месяца ситуация кардинально поменялась. И они поняли, что общество уже готово к переменам, вопрос был только в одном: готовы ли политики?
И на последней десятиметровке президент Игорь Додон, который, очевидно, боялся это делать ранее, все-таки пошел на коалицию с блоком ACUM. «Демократы» сопротивлялись до последнего. Они привлекли подконтрольный себе Конституционный суд, который вынес решение о том, что время, отведенное на создание коалиции и формирование нового правительства – это не три календарных месяца, что четко прописано в Конституции, а 30 дней по три раза. Это доказало факт узурпации власти Демпартией, потому что в КС сидят родственники Плахотнюка. Одна из них – его «посаженная» мать, а это очень сильный родственный институт в Молдове (кстати, можно долго перечислять на каких должностях в Казахстане сидят чьи родственники – авт.).
Когда наступил дедлайн, в парламент пришли социалисты, фракция правых партий, а их не пустили, появилась информация о том, что, якобы, в здании заложена бомба, отключили электричество. Вот этому хаосу мы пытались противостоять, в результате мы переломили ситуацию, и КС, генпрокурор подали в отставку», — рассказал Штефан Глигор.
Интересно, что после этого население Молдовы инициировало петицию, предлагая Глигора на пост генпрокурора. По его словам, он сын бывших судьи и прокурора, знает эту систему изнутри и спокойно относится к этой инициативе.
«Люди знают меня, как человека, который противостоял системе последние 3,5 года. Делал это я, имея бизнес в стране — занимаюсь адвокатской практикой, у меня семья — трое детей. Я знаю об этой системе все, мои родители – бывшие сотрудники органов. Может, люди почувствовали, что во мне нет страха, и это, наверное, не очень хорошо. Но люди идентифицируют меня с генпрокурором, который наведет порядок, вернет украденный из страны миллиард евро. В свое время мы с коллегами первые вышли на след этих денег, которых гораздо больше, кстати, чем официально озвученная цифра».
По поводу влияния внешних сил, в числе которых называют Россию, Евросоюз, США, молдавские эксперты убеждены, что их роль переоценена. По их словам, социсследования показывают, к чему предрасположено общество, и если оно не готово к каким-то идеям, эти идеи не сработают.
«Оккупай, Гугуцэ»
А летом прошлого года в Кишиневе появилось молодежное движение «Оккупай, Гугуцэ». Молодые активисты не согласились с результатами выборов примара (мэра) города, когда кандидата от оппозиционной политической партии «Платформа Достоинство и Правда» (ПППДП) Андрея Нэстасе, за которого проголосовало большинство, отстранили, обвинив в нарушении – незаконной агитации в день выборов. В итоге результаты выборов отменили, и они были назначены на ноябрь нынешнего года.
На следующий день после парламентских выборов именно представители «Оккупай, Гугуцэ» первыми вышли на улицу с креативной акцией под звуки барабанов и антиправительственные лозунги.
Одна из лидеров движения Ана-Мария Попапа, с которой мы познакомились в Кишиневе, рассказала об этой акции и в целом о движении.
«Мы придумали эту акцию, чтобы привлечь внимание людей, прошли шествием по центру города от парка имени Штефана Великого. Нам не дали провести ее накануне выборов, требовали документы на инструменты – барабаны и палочки. Но 25 февраля нам уже никто не мешал, полиция нас просто сопровождала во избежание инцидентов.
В нашем движении около 100 человек, регулярно на акции выходят человек 50-60. Но это нормально, у нас в принципе народа мало в стране. Не сказать, что молодежь очень активная и принимает участие в политической жизни, в большинстве она аполитична. Но ситуация меняется, если раньше многие хотели уехать из страны, то сейчас понемногу начали понимать, что от нас самих зависит, какой будет наша Молдова.
Мы проводили много акций. К примеру, когда поняли, что правительство не обращает на нас внимания или не видит, потому что чиновники сидят в кабинетах целый день, мы решили устроить акцию во время обеденного перерыва у здания правительства. Расставили свои плакаты на пути чиновников, и им приходилось обходить их.
Как-то на День Независимости мы обступили наш главный памятник – видному правителю Молдавского княжества Штефану чел Маре, туда обычно чиновники приходят возложить цветы в этот день. Навешивали также плакаты на мэрию.
Нас поддерживает молдавская диаспора за рубежом, помогает финансово проводить мероприятия. Полиция всегда присутствует на акциях, но никого не хватает, как это происходит в России или у вас. Я слежу за движением «Оян, Казахстан», считаю, что молодежи нужно преодолевать свой страх. Мы раньше тоже думали: что будет, если выйдем на улицы? Наши родные сильно переживали, но мы вышли, и ничего страшного не произошло».
Свобода слова
В ежегодном рейтинге свободы прессы «Репортеров без границ» Молдова стоит выше чем Казахстан, Россия и даже Украина. «Проведение выборов в 2019 году обострило поляризацию общества в Молдове, которая по итогам 2018 года опустилась сразу на 10 пунктов и теперь занимает 91 место в рейтинге из 180 стран мира», — говорится в отчете организации «Репортеры без границ».
В то же время Казахстан вот уже несколько лет находится на 158-м месте.
О ситуации со свободой слова в Молдове рассказала журналист Елена Кобылян.
«У нас СМИ, как и общество, разделены. Есть пророссийские, прозападные, есть те, кто поддерживает объединение с Румынией. Последних очень мало. Значительная часть СМИ, около 70%, выходит на румынском (молдавском) языке, остальная — на русском. Есть два агентства по журналистским расследованиям, которые свободно собирают и публикуют материалы. Есть два государственных телеканала, остальные — частные.
В свое время под Плахотнюком было множество СМИ. Но тем не менее, все кандидаты во время выборов имели равный доступ на телеканалы, у нас за этим строго следит законодательство. И различных политических ток-шоу много — во время выборной кампании проходят нешуточные баталии между оппонентами. Любой гражданский активист или политик любого толка может быть приглашен как на независимое телевидение, так и на государственное.
Если проходят какие-либо акции протеста, то СМИ освещает их с точки зрения, интересно или нет это читателям или зрителям, а не с позиции «нельзя об этом говорить». И я не очень понимаю, когда вы говорите: «цензура». Никто никому ничего не запрещает. Конечно, бывают отдельные инциденты. К примеру, был случай в прошлом году, когда журналистов независимого телеканала «ТВ-8» Демпартия не пустила на заседание парламента, а одного известного фотографа как-то не пустили на пресс-конференцию президента. Но это единичные случаи.
У нас был случай также несколько лет назад, когда одна журналистка опубликовала материал о депутате, его имуществе, и он принялся ее оскорблять во всех соцсетях, писать неблаговидные комментарии. Тогда все журналистское сообщество вступилось за коллегу. Но чтобы гонения были на СМИ, преследовали журналистов по уголовным или административным делам — такого давно не припомню».
А в Казахстане только в октябре 2019 года уголовные сроки получили два журналиста – Амангельды Батырбек и Манас Бистаев — по 3 и 5 лет заключения, соответственно. И хотя дела их неоднозначные, но тем не менее.
И еще несколько фактов
В отличие от Казахстана, Молдова не обладает нефтью и другими природными ресурсами, но люди продолжают уезжать из обеих стран.
Только за последние пять лет из Молдовы уехало 190 тысяч человек. В поисках лучшей доли они уезжают на заработки и учебу, в основном, в Европу. С возможностью получать румынский паспорт это стало проще. А только по итогам первого полугодия 2019 года Казахстан покинуло более 20 тысяч человек.
Молдова – маленькая страна в Восточной Европе (33 846 км²) с населением, по данным Национального бюро статистики, всего 2,68 млн человек. ВВП страны по данным на 2014 год — 7,97 миллиардов долларов или 5300 долларов на душу населения. Средняя зарплата около 300 евро.
ВВП Казахстана составляет 159,4 миллиардов американских долларов или 8840 долларов на душу населения, по данным 2017 года. Но это не значит, что мы богаче. Свобода стоит намного дороже.
