Одно время я подолгу жил на Ближнем Востоке. Мотался по Египту, Сирии, Иордании… Занимался изучением истории мамлюков. Помогал мне в этих исследованиях известный дипломат и большой знаток истории Востока, мой добрый друг Багдат Амреев. В те годы он служил послом в Египте и Сирии. И первым, по сути, начал у нас серьезные разговоры по возрождению великих имен Аль-Фараби и Бейбарса. И он же позднее познакомил меня с выдающимися учеными арабского мира, повозил по важнейшим историческим местам, содействовал в составлении моих маршрутов.
А до этого я подружился с еще одним замечательным человеком, почетным консулом государства Сирии в Казахстане господином Самиром Дерехом. И вот мы втроем – каждый в своем направлении – годами занимались изучением, просветительством и популяризацией наследия Аль-Фараби и Бейбарса. Багдат как политик, Самир как политик, а я как гуманитарий.
Тут я должен уточнить, что меня больше интересовала история султана Бейбарса. Это имя мне открыл мой дорогой друг, выдающийся прозаик, незабвенный Морис Давидович Симашко. У него есть великолепная повесть «Емшан». По ней был снят в 1989 году фильм режиссером Булатом Мансуровым с неподражаемым Нуржуманом Жантуриным в главной роли.
И вот, помню, сидим мы как-то у Мориса Давидовича дома, на Мира-Жамбыла, пьем чай и он мне в шутку так говорит:
– Дураки вы, казахи.
– Это еще почему?
– А потому что вы все время хотите «удревнить» свою историю, цепляетесь за какие-то незначительные детали. А между тем у вас в 12 веке жил легендарный воитель и защитник арабского халифата султан Бейбарс. Подлинный исторический персонаж. Раб, ставший царем.
И Морис-ага рассказал мне все, что знал о Бейбарсе. И, естественно, «заразил». Я «заболел» этой темой и, можно сказать, со студенческих лет занялся изучением биографии Бейбарса.
Об этом я много раз говорил и писал. Не стану повторяться. Вкратце скажу, что мой роман «Мамлюк» вначале был издан на арабском языке и переиздавался приличными тиражами в Дамаске. (На арабский роман перевел выдающийся человек, профессор словесности Сулейман Зайдий). Затем книга вышла у нас здесь, в Казахстане, на русском и казахском. Но это уже значительно позже.
А в те годы, а это, примерно, конец девяностых, после того как я проштудировал исторические архивы в Казахстане, – а на это дело ушло немало лет – пора было отправляться в Каир и Дамаск. Причин тому было несколько. Во-первых, многие исследователи в своих трудах ссылались на арабские первоисточники. А во-вторых, мне хотелось воочию увидеть и «потрогать руками» историю мамлюков. Так я познакомился с Самиром, а потом и с Багдатом. И они уже, как опытные проводники, повели меня дальше.
Первым делом я очутился в архивах Каирского университета. Затем уже, по составленному по картам 12-го века маршруту, я отправился вместе с профессором Моуфаком Мухаффелем – маститым знатоком мамлюкской истории – по следам Бейбарса. А это – пустыни Египта, Израиля, Иордании… Тут я вынужден прерваться. Поскольку это уже другая история. А сегодня я хотел бы поговорить про Аль-Фараби.
Что мы о нем знаем?
Я считаю, что мы знаем о нем непростительно мало, хоть он и нарисован на наших деньгах и его именем названы улицы городов и сел. А прошлый год вообще был объявлен юбилейным ЮНЕСКО и по всей нашей стране проводились торжества. Сам президент поручил создать госкомиссию и утвердить общереспубликанский план празднования…
Празднование прошло, как ему и положено у нас проходить, по заранее составленному графику. Все это мы имели удовольствие наблюдать. Но я сегодня не об этом.
Аль-Фараби похоронен в Дамаске. Первый раз на его могилу я пришел с Самиром в начале двухтысячных. Там, на территории старого города, находится древнейшее кладбище Аль-Баид (некрополь Аль-Бейт). Фактически это – музей под открытым небом. Там, среди всех прочих великих, покоятся родственники пророка Мухаммеда. Там упокоились его жены. Одна из них – Хафса – похоронена неподалеку от Аль-Фараби. Словом, место, конечно, сакральное.
Что меня слегка озадачило: могила Аль-Фараби располагалась на самом краю кладбища. Она была огорожена металлической изгородью, внутри которой рядом с ним лежал – как мне объяснили местные старожилы – некий высокопоставленный чиновник со всем своим семейством. Видимо, таким было его завещание – положить его рядом с праведным философом. Сразу за могилой Аль-Фараби высоко вверх поднималась стена, за которой вплотную начинался жилой массив. То есть, фактически за могилой Аль-Фараби жили люди и их дома примыкали к стенам некрополя. Запомнилось еще, как между древними надгробными камнями бегали дети, играли…
Не могу сказать, что могила Аль-Фараби выглядела ухоженной. Нет. На ней была старая каменная плита с надписями и все. Вид, честно говоря, производила удручающий. По сравнению с ним усыпальница султана Бейбарса, которая находится в другом месте и стоит отдельно, выглядела намного солиднее. Шпиль мавзолея возвышался выше купола усыпальницы самого Салах ад-Дина, до которой идти минут десять от мавзолея Бейбарса. Впрочем, это целый комплекс. Там же, помимо самого мавзолея, находится библиотека и медресе.
Время тоже не пощадило это святое место. Оно также нуждалось в серьезной реставрации. Смотрители и работники библиотеки, узнав, что я из Казахстана, показали мне кучу фотографий моих земляков. В основном, чиновников, которые фотографировались у могилы Бейбарса и оставили свои визитки с обещаниями помочь и решить вопросы с реставрацией.
Повторюсь, это был конец девяностых, начало двухтысячных. По возвращении мы с Самиром выступили по «31 каналу» в программе «Точки над «i»» с ведущим Евгением Грюнбергом. Признаться, тогда я на эмоциях наговорил кучу всякого. Не сдержался, потому что был возмущен тем, как мы обращаемся с собственной историей, хотя так любим возносить ее при каждом удобном случае и фотографироваться на ее фоне. Меня поразило и до сих пор удивляет, насколько мы невежественны и лицемерны. Программа шла в прямом эфире и завершилась на моих плохо зашифрованных матах.
Затем было вот что. Началось настоящее кино.
В три часа ночи Самиру позвонил депутат по фамилии Абылкасымов. Я с ним не знаком, поэтому ничего сказать о нем не могу. Депутат выразил Самиру солидарность, сказал, что смотрел программу и тоже возмущен данным фактом, задал по ходу наводящие вопросы и утром выступил в парламенте.
Через какое-то время туда же, в парламент, вызвали министра культуры. Тогда этот крест нес, к нашему общему несчастью, гражданин Ертысбаев – штатный соловей Акорды. Который, как мы все понимаем, очень далек от всех этих вопросов и ему глубоко наплевать как на Бейбарса, так и на Аль-Фараби. Тем не менее, шум поднялся нешуточный.
Депутаты возбудились: как так?! Ведь это же наши предки! Они же наша история! Один – выходец из Отрара, другой – с берегов реки Берш. А это рядом с Атырау. Следовательно, он из младшего жуза! Ну и т.д. В конце концов, подвернулся замечательный повод «удревнить» нашу общую родословную. На этот раз вполне благообразным путем. А почему бы и нет?
В итоге шум докатился до самого верха. Самира вызвали в Астану. Задали вопрос в лоб: «Правда, что ли?». Самир ответил: «Правда». «Все так хреново?» – спросили. «Да, именно так, – сказал Самир. – И даже хуже. Не верите, спросите у Амреева». «А он правда казах, этот Бейбарс?» – спросили. «Похоже на то», – ответил Самир. «Но мы слышали, что Бейбарс – черкес. Или осетинец. Короче, кто-то из кавказцев». «Ерунда», – сказал Самир. «А как же насчет Аль-Фараби? – спросили. – Иранцы говорят, что он – перс…» И т.д. и т.п.
А к тому времени Багдат с Самиром собрали кучу исторических документов, которые свидетельствовали о том, что Бейбарс действительно выходец из наших степей. Не говоря уж про Аль-Фараби, который вообще родился на берегах реки Арыс, а это ныне Южный Казахстан.
Тут же связались с Багдатом, уточнили всю «хреновость» ситуации с историческими памятниками и Самира вместе с Соловьем срочно отправили в Дамаск. Да не к кому-нибудь, а к самому Башар Асаду. Начались переговоры на самом верху. Стали готовить визит Ноль Первого в Сирию.
Это я очень бегло рассказываю. На самом-то деле все это складывалось, как вы сами понимаете, непросто. Такие персоны! Такие события! Такой уровень!.. В то же время лично я не могу относиться ко всей этой истории серьезно. Почему? Это вы поймете в конце.
Короче, в ноябре 2007 года состоялся исторический визит Назарбаева в Сирию. На двух самолетах. Вместе с ним полетело около сотни человек. То есть десант выглядел весьма внушительно.
Встретились с Асадом. Сказали, что тут у них в Сирии покоятся наши предки. Доказали научно, что так оно и есть. И что приехали в таком солидном составе не просто так, а для того, чтобы построить здесь на местах их захоронений современные культурные объекты. Одним словом, приехали потратить большие деньги. Сирийцы поначалу удивились, а потом обрадовались. Кто-то из них даже поинтересовался: «А может быть у вас тут еще кто-то похоронен? Вдруг кого забыли?». «Нет, – сказали наши, – сейчас мы говорим только за этих двоих». «Ну ладно, – вздохнули сирийцы, – начнем с этих». И началась подготовка двухсторонних документов.
У Самира до сих пор хранятся все эти архивы: соглашения между правительствами Сирии и Казахстана, подписанные президентами обеих сторон, распоряжения премьер-министра (тогда им был Даниял Ахметов), невероятное количество приказов разных министров и их замов. В срочном порядке стали создавать разного рода комиссии. Устроили тендер на создание проектов с привлечением ученых, архитекторов, дизайнеров, реставраторов…
Словом, суета поднялась нешуточная. Начали с Аль-Фараби. А именно, с выселения прилегающего к месту захоронения массива. Выкупили старые дома, затем снесли их, чтобы расширить территорию будущего культурного объекта. Параллельно приступили к реставрационным работам в усыпальнице Бейбарса.
Потом… Ладно, это тоже долго рассказывать. Понятно, что все это не за один день. Я постараюсь еще короче.
В 2012 году все закончили, слава Аллаху. Получилось очень красиво. На самом деле. Особенно историко-культурный центр Аль-Фараби, площадью около 6000 кв. метров. Мавзолей Бейбарса тоже отреставрировали с душой (см. мой пост за 20.05.2020 г.). Основные работы вело госпредприятие «Казреставрация» (гендиректор Туякбаев К.К.).
Что потом?
А потом началась война. Судьба комплекса Аль-Фараби повисла в воздухе. А в межправительственном соглашении под пунктом шесть есть строчки – «По завершению строительства стороны заключают отдельное соглашение о функционировании историко-культурного центра Аль-Фараби». Предполагалось, что сирийцы должны были передать центр Казахстану, но не успели. А Казахстан не особо торопился и сейчас не торопится его принимать. Тем более за это время сменились не только министры, но и правительства в разных составах. Даже президент поменялся. Пусть и формально.
С тех пор прошли годы, а Центр так и висит – никому не нужный. Все это время его охраняли и охраняют три сторожа. Зарплату им никто не платит. И что особенно примечательно – военные действия в Дамаске давно закончились, а все разговоры между ответственными чиновниками Сирии и Казахстана свелись к бредовому вопросу – кто должен платить сторожам? О том, что же делать дальше с этим Центром, никто не берется решать. Хотели передать нашему университету (КазНУ имени Аль-Фараби), но опять же – не довели дело до конца. Что касается министерства культуры Казахстана, то об этом учреждении я уже говорить устал. И это отдельная грустная песня. Нынешний министр культуры – это вообще трагедия. Даже в сравнении с Соловьем…
А как ведь красиво все начиналось! Громко и значительно. С барабанной дробью и пышными речами. Но как обычно, все кончилось ничем, очередным пшиком. Так и не получилось у нас «удревнить» историю.
Прав был мой незабвенный Морис Давидович… «Дураки мы». На дворе 21 век. 21-й год. А я снова, в который уже раз, задаюсь вопросом: ну почему мы такие? Почему мы так любим бравировать своей историей, ничего о ней, по сути, не ведая?! И почему мы к ней относимся, как к поздравительной открытке?
Мы все сводим к празднованиям и «плановым мероприятиям». Но ведь история это не просто юбилеи и даты. Это наше реальное прошлое. За которыми стоят реальные имена. О которых мы ничего не знаем. А ведь история – это часть идеологии. Это – часть культурной политики. Которой у нас занимаются совершенно случайные люди.
И вот снова прогремела очередная юбилейная дата, снова провели, согласно графику, кучу конференций и круглых столов, освоили бюджет, а о самом главном – не подумали. Ведь могила Аль-Фараби – это знаковое место. А сам Аль-Фараби, если уж на то пошло, это наше всё.
И самое досадное, что от моих выступлений никакого толку не будет. Потому что никто уже не удивляется непробиваемости наших чиновников от культуры. Они опять придумают массу отговорок. Сошлются на миллион разных обстоятельств, лишь бы шум не поднимать и кресла свои сохранить. А то, что великолепный центр Аль-Фараби, на который были потрачены значительные суммы, мог бы стать не только культурным, но и научным, в конце концов, туристическим объектом, мог бы представлять нашу страну в одной из древнейших столиц арабского мира – об этом думать не будут. Зачем же тогда надо было устраивать такие представления, да еще и на таком высоком уровне?
P. S. Что нужно сделать. Центр Аль-Фараби должен работать. Не для красоты же его построили. Для этого первым делом нужно определиться со статусом Центра. Казахстан должен взять это на себя.
Центр Аль-Фараби должен стать официальным научно-культурным представительством Казахстана в странах арабского Востока. Для решения этих вопросов нужно подключить министерство иностранных дел и (как это не грустно) министерство культуры, с привлечением спецов министерства образования. В качестве главных консультантов нужно пригласить к обсуждению вопросов Багдата Амреева и Самира Дереха. Должна быть создана комиссия, которой нужно дать полномочия и поставить реальную задачу.
Для начала сделать хотя бы это, а не обсуждать годами на государственном уровне постыдный вопрос – кто должен платить сторожам…
