В мире существует свыше сорока тысяч профессий. От самых простых до самых необычных.
Есть, к примеру тестировщики водных горок. В чем ее особенность?
Допустим, пришли вы в аквапарк, – там куча головокружительных аттракционов. На некоторые просто смотреть страшно. А ведь кто-то эти горки испытывал. Кто-то с них уже скатывался. Первым. И покатушки эти были – тестовыми.
А тесты на то и тесты, что не всегда получаются с одного раза.
Существует еще такая редкая профессия, как переворачиватель винных бутылок. Она тоже требует серьезных навыков. Настоящие профессионалы могут за день перевернуть до 50 тысяч бутылок! Полагаю, без подготовки тут не обойтись.
- Есть еще профессия ныряльщика за мячиками для гольфа.
- Если вы не знали, то скажу – мячики для игры в гольф нередко улетают в водоемы: в озера, пруды, реки. И кто-то должен их оттуда доставать.
- Есть еще ряд других, не менее диковинных профессий.
- Есть смотритель частного острова, есть нюхатель дезодорантов, есть профессиональные обнимальщики и обнимальщицы, есть испытатели роскошных спальных принадлежностей…
Если б мне вдруг предоставился выбор, то я бы пошел в обнимальщики. Мне кажется, у меня бы получилось. Ну или подался бы в испытатели роскошных спальных принадлежностей.
Однако вернемся к профессии чиновника (если это можно назвать профессией).
В чем заключается ее специфичность? Где тут драйв? Своеобразие? Незаурядность? В чем изюминка, я бы даже сказал?
Понятное дело: ныряльщик – ныряет, обнимальщик – обнимает, нюхатель – нюхает, переворачиватель бутылок – переворачивает, тестировщик водных аттракционов несется всякий раз по трубе навстречу неизвестности…
А вот что делает чиновник? Каким вообще должен быть идеальный чиновник?
Петр-I в своем указе писал так: «Подчиненный перед лицом начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальство». Похоже, что Петр писал для наших.
Потому что наши – казахские национальные чиновники – зачастую именно так и выглядят перед своим начальством. А перед подчиненными, наоборот, напускают на себя вид надменный и неприступный.
Учатся они этому умению в тиши высоких кабинетов и долгих коридоров. Именно там постигают они премудрости своей тонкой профессии. Там они учатся умению дать отпор любого вида неудобным вопросам. Умению уходить от прямых ответов. Замалчивать правду. Говорить витиевато, неопределенно, избегать точных формулировок и давать обещания в будущем времени. Поймать нашего чиновника на слове также непросто, как поймать мыло в воде.
Казахского национального чиновника называют еще государственным служащим. То есть он – слуга государства. Впрочем, тот же учитель или врач, или шахтер, или даже тот же испытатель матрасов, в неменьшей степени служат государству. Каждый вносит свой посильный вклад в строительство и процветание родной страны, однако их не называют государственными служащими. Тут главное в другом: кому служит чиновник – государству или государю? Если государству, то это одно. А если государю? То это уже совсем другое…
Что же конкретно делает чиновник? Чем он занимается? Он ведь не ныряет, не переворачивает, не испытывает и не нюхает…
Хотя… Может и нюхает… Не берусь утверждать. Глядя на некоторых, думаешь, что этот не только нюхает, но и колется, режется, мажется, а по воскресеньям бьется головой об стенку. Существуют ведь разные способы спасительного бегства от реальности.
Вот бомжа принято называть человеком без определенного места жительства. В таком случае чиновник это – человек без определенного рода занятий. Это – должностное лицо, которому все вокруг должны. Как-то у нас это исторически сложилось и повелось.
И здесь, наконец, всплывает главная тема. Чиновник и взятка. Могут ли эти два понятия жить по отдельности?
В эпоху того же Петра существовала такая любопытная вещь как посул. Говоря проще – мзда. В те времена у чиновников не было зарплаты. Было жалованье. Отсюда и слово «жаловать». Государь вместо зарплаты мог пожаловать своему подчиненному сапоги или шубу. А мог и ничего не жаловать. В таком случае чиновник жил на посулы. А они принимались не только деньгами, но и едой, питьем, вещами.
Приходил, например, человек к чиновнику и приносил с собой гуся. Или отрез на платье для супружницы. А тот выписывал нужную бумажку. Но здесь важна была мера. У каждого чиновника существовал свой прайс-лист согласно ранжиру. И его нельзя было нарушать.
Помните у Гоголя? Городничий обращается к квартальному: “ Что ты сделал с купцом Черняевым, а? Он тебе на мундир дал два аршина, а ты стянул штуку. Смотри! Не по чину берешь!”
И там же, в «Ревизоре», Ляпкин-Тяпкин в свое оправдание говорит: «Грешки грешкам рознь. Я говорю всем открыто, что беру взятки, но чем взятки? Борзыми щенками. Это совсем иное дело».
И тут возникает следующий вопрос. А что изменилось-то?
По-моему – ничего. Разве что щенками нынче не берут … Хотя, может и берут, я не знаю, не видал. Но точно знаю, что мелкие чиновники берут мелко, зато гребут часто. По примеру гаишников. Те же стригут по чуть-чуть, зато каждый день. А крупные берут в соответствии со своим весом. По-крупному. Короче, мало кто живет на зарплату, все живут на посулы.
А в петровские времена было еще принято делиться.
Приказной так и говорил: «Ну вот ты мне даешь 3 рубли? И что? Да я из этих 3 рублей и полтины оставить не могу». Почему так? Потому что он должен отдать дьяку, а дьяк судье приказа. Такое взяточничество, конечно, осуждалось, но запрещающих его законов не было.
У нас примерно то же самое. Схема осталась прежней, она – рабочая. А принцип «Делиться!» – имеет силу закона. Тот, кто не делится, того система выдавливает. Не зря говорится: «Тамақты жалғыз ішкен, дастарқанды өзі жинайды». По смыслу – «Тот, кто ест в одиночку, тот сам за собой убирает».
К чему я в итоге веду?
Вот мы боремся с чиновничьим сословьем. Боремся с их беспределом. Бесчинством. Их ловят, ругают, увольняют, сажают, кто-то предлагает их даже расстреливать, как врагов народа. Однако, если посадить всех воров, мы останемся без чиновников.
То есть мы останемся без нашей главной движущей силы. Ведь именно чиновник разрешает и запрещает. Он у нас – утверждает, определяет, назначает, выделяет… Чиновник в конце концов сочиняет и устанавливает законы. Словом, чиновник – решает. Значит, он – главный в доме.
Вот потому и лезут все в чиновники. Стараются попасть в обойму и стать полноправным винтиком системы. К тому же особых дарований там иметь не надо, как выяснилось, главное – выучить правила поведения. Поэтому чиновник сегодня – самая популярная “профессия”. Возможно, не самая уважаемая, но зато перспективная.
Мне могут возразить – не все такие.
А разве я говорю – все? Я говорю о типичном. А те, которые не как все, те – исключение. А исключение – это не правило.
Из всего этого я делаю следующий вывод: чиновника – читай коррупцию – в Казахстане победить невозможно. С ней, как с гидрой – отрубишь одну голову, вырастают две новые. К тому же коррупция давно у нас прижилась и превратилась в образ жизни. И всякий раз, когда кого-то назначают на хлебную должность, народ начинает гадать: интересно, а сколько этот просидит и сколько ему в итоге дадут? Потому что на хлебных должностях сидят недолго, вот и торопятся чинуши. Надо успеть “нарубить”.
Мудрые говорили: “Чиновники и белая одежда хороши, когда они новые. Позднее марается и то и другое. И грязные пятна виднее на белом”.
Как точно сказано!
По идее наши чиновники заслуживают сочувствия. Только подумайте каково это – жить в атмосфере всеобщей ненависти и презрения. Их любят только жены. Тем не менее, многие ищут дружбы с чиновниками. Пусть эта дружба носит характер вынужденный и непостоянный. Временный. Потому что профессия чиновника опасна. Она токсична во всех смыслах. Жизнь чиновника чем-то напоминает мне… корриду.
На тебя несется рогатое чудище, то есть вся мощь государственной карательной машины, а ты хладнокровно ждешь, когда оно – это чудище – окажется в шаге и лишь в последний момент ловко – р-р-раз! И в сторону. И бык пронесся мимо.
И весь стадион – “у-у-у!” Красавчик! Давай еще! И всем нравится.
Чистый адреналин.
Обычно побеждает матадор. Но, случается, побеждает бык. Очень редко. Потому что бык – один, а у матадора – целая команда. Поэтому бык в заведомо проигрышном положении. Он даже не понимает, что он просто – часть представления. Заложник ситуации. К тому же все болеют за матадора. Восхищаются его смелостью и ловкостью.
… А я всегда был на стороне быка.
