В Кыргызстане после массовых протестов 4 октября разразился политический кризис. Митинги сотрясли страну. Под давлением в отставку ушел президент Сооронбай Жээнбеков, и теперь обязанности главы государства исполняет премьер-министр Садыр Жапаров. Досрочные президентские выборы могут пройти 17 января следующего года, а парламентские 20 декабря текущего.
Дать оценку сегодняшней ситуации в Кыргызстане мы попросили политолога Эмиля Джураева.
— Эмиль, как можно назвать происходящее в Кыргызстане – очередной революцией, госпереворотом, сменой режима, восстанием?
— На данный момент у меня нет однозначного ответа на этот вопрос, потому что очевидно, что еще ничего не закончилось. Однако многие, помня о событиях 2005 и 2010 годов, называют это третьей революцией. В связи с этим позвольте кое-что напомнить и объяснить.
В Кыргызстане в 2020 году смена власти из-за массовых протестов произошла уже в третий раз. И в этом плане он не похож на другие страны СНГ и особенно выделяется в Центральной Азии. Кыргызстан был этаким островком либеральных реформ в политическом и экономическом плане.
Первый президент Акаев отличался от других глав государств в нашем регионе речами, подходом к управлению, но стал известным как президент коррумпированной и авторитарной страны. Это стало триггером для тюльпановой революции. Но в результате событий 2005 года к власти пришли люди, скажем так, того же сорта.
В политологии большое внимание уделяется тому, каким образом произошла смена власти, политической системы. Тогда к власти пришли люди без изменения Конституции, и в этом политологи усматривают основную причину того, почему в стране качественно ничего не изменилось, точнее, стало только хуже.
Коррупция, авторитаризм плюс установление семейно-клановой системы правления привели к апрельской революции 2010 года. Бакиева и его клан прогнали из власти, но опять ничего не изменилось: коррупция, попрание различных свобод, авторитаризм, предательское поведение бюрократии и государства в экономической сфере.
Впрочем, разница между революциями была. В отличие от Курманбека Бакиева в 2005 году, в 2010 году никто не стал президентом в полном смысле. Произошло самоназначение 14 членов Временного правительства, которые взяли на себя полномочия исполнительной власти и ответственность за все. Были расформированы основные институты власти. Транзитное правительство обеспечило сначала принятие новой Конституции, затем провело парламентские выборы, а через год президентские. И это способствовало тому, что в стране появилась смешанная парламентско-президентская форма правления с избираемым президентом и парламентом, который имеет широкие полномочия по назначению правительства.
— И вот 2020 год, и снова революция…
— Сегодняшняя ситуация напрямую связана с парламентскими выборами, как и в 2005 году. Тогда выборы проходили по одномандатной системе, но тоже с грубейшими нарушениями. И я бы не назвал то, что произошло, «революцией».
— Если не революция, то что?
— Не хочу сейчас давать какой-либо определенный термин, потому что мы находимся еще в гуще событий. Но очевидно, что это попытка изменить многие вещи — не столько лица и имена, сколько подход к системе правления. До этого мы еще не дошли, поэтому называть случившееся «революцией» не совсем правильно. Но если кому-то хочется это как-то назвать, то я бы определил происходящее массовым постэлекторальным протестом или протестным движением, которое привело к дестабилизации политической ситуации.
— Так же, как и в Беларуси, где народ вышел на улицы после несправедливых выборов?
— Беларуский сценарий у нас неприемлем. У нас свой сценарий. Мы уже дважды проходили через революции. И то, что два раза случилось, легко произошло и в третий. Это было несложно при наличии информации о множестве зафиксированных нарушений на выборах и умении кыргызов мобилизоваться.
Другой вопрос, что дальше?
Мы топчемся на месте, не можем прийти к какому-либо решению уже больше двух недель, что для кыргызской политики очень большой срок.
— В чем причина топтания на месте?
— Есть очень много раздробленных групп, разногласия между городским и сельским населением. Основной электорат — в селах, и он не приемлет либеральную, прогрессивную городскую молодежь. Городские активисты громко присутствуют в соцсетях, но их нет в селах. Кто-то предлагает создать новую партию или объединиться под крылом одной. Но закон не позволит сейчас создавать новую. А если объединяться, то нужно делать это с учетом интересов всех категорий электората, а не только городской прослойки.
Я думаю, что нужно поднимать вопрос о снижении порога с 7% до 5%, что даст возможность пройти в парламент нескольким партиям, нежели одной объединенной, которая получит 10% и, соответственно, меньше голосов.
— А каково, на ваш взгляд, влияние внешних сил в происходящем?
— Все, что происходит в Кыргызстане сейчас, и то, что происходило до парламентских выборов, во время выборов нужно расценивать как взаимодействие и деятельность внутренних игроков. Внешние игроки, если они подключаются, то в виде разных дипломатических замечаний, призывов к благоразумию и так далее. Из неявного присутствия внешних интересов надо помнить, что в Кыргызстане есть крайне большое влияние России в разных формах. Когда решаются вопросы, кто может стать президентом или премьером, то чаще всего это происходит при краткой, но конкретной консультации с разными людьми в Москве.
В настоящее время очень многие говорят о том, что ведут переговоры с Кремлем, но доказательств этому нет. Если бы это имело место быть на самом деле, меня бы это не удивило, такая практика на самом деле есть. Однако основной движущей силой изменений являются все-таки разные группы в Кыргызстане, которые захотели изменить сложившуюся ситуацию.
— Как думаете, получится? Ведь уже были две революции, после которых мало что изменилось, а в Казахстане усилились разговоры о том, что «нам не нужно, как в Кыргызстане»…
— Нужны ли потрясения? Когда кто-то говорит «нам не нужно как в Кыргызстане, Украине или Беларуси», то таким людям просто невыгодно что-либо менять. В Кыргызстане, конечно, можно было мягче сменить власть. Но то, как описывают наши события в разных странах, мол, из-за этих потрясений страна нищая, народ бедный, экономика не растет и прочее, это не совсем правда.
Заметим, уровень бедности населения, развитие экономики, бизнеса у нас такой же примерно, как в Казахстане, Узбекистане и Таджикистане. У нас нет крупных миллиардеров из списка Форбс, как в Казахстане, но говорить о большой разнице в экономическом положении простого народа, основной массы населения не приходится.
На самом деле в Кыргызстане происходят перемены, и если сравнить уровень жизни за последние 5-10 лет, то станет очевидно, что идет развитие.
Другое дело, что построение институционального скелета или архитектуры власти испытывает серьезные проблемы. Это выражается в быстром падении власти — стоит только нескольким тысячам людей собраться на площади и отправиться на штурм правительственных зданий.
Поэтому у нас больше вопросов к построению институтов, чем к экономическому благополучию граждан.
— Как, думаете, будут развиваться события?
— Это вопрос, как говорится, на миллион долларов, который каждый кыргызстанец задает себе.
Я думаю, что нужен компромисс, и большинство людей постепенно осознает это. То есть не все и сразу, как мы хотим или какая-то группа хочет. Так не получится. Поэтому желательно стремиться к компромиссу, который будет приемлем для всех сторон.
Сейчас задача, которая может объединить всех, состоит в том, чтобы сохранить стабильность, не допустить кровопролития и гражданской войны. Не думаю, что дело дойдет до этого, но потрясения возможны. В то же время ради спокойствия и стабильности нельзя соглашаться с коррупцией, властью олигархата и возвращением к старым методам правления.
— Спасибо за интервью!
Напомним, политический кризис в Бишкеке начался 5 октября после объявления итогов парламентских выборов, которые прошли 4 октября. В ночь на 6 октября, после нескольких часов жестких столкновений с ОМОНом на улицах кыргызской столицы, протестующие захватили здание Белого Дома, где также находится рабочая резиденция президента Кыргызстана. Затем демонстранты освободили ряд политиков, находившихся в заключении — в частности, бывшего президента Алмазбека Атамбаева, бывшего депутата Садыра Жапарова и бывшего премьер-министра Сапара Исакова.
Днем 6 октября наступило некоторое затишье, был сформирован из числа оппозиционеров Координационный совет, взявший на себя функции исполнительной власти, назначены временные руководители в ключевые силовые структуры и парламент. Но 7 октября народ вновь вышел на митинги, требуя отставки президента Жээнбекова и люстрации чиновников, служивших прежней власти.
15 октября Сооранбай Жээнбеков подал в отставку и бывший депутат Садыр Жапаров, освобожденный из заключения во время протестов и назначенный временно премьер-министром, стал исполняющим обязанности президента.
16 октября ЦИК КР объявила, что досрочные президентские выборы могут пройти 17 января 2021 года, а повторные парламентские — 20 декабря т.г.
