Что я своими собственными глазами видел сегодня (Москва, 23 января 2021):
1. Огромное количество людей. Тысячи. Была заполнена вся Пушкинская площадь, все прилегающие подходы, со всех сторон, и с другой стороны Тверской. Когда толпа прорвалась в сторону Петровки, по Страстному бульвару, людей было просто несметное количество. И это с учетом всех запугиваний, обещаний отчислить из университетов и с работы, безумного законодательства, Московского и Болотного дела, коронавируса и зимы. На моей памяти это была самая массовая несанкционированная акция (а я был почти на всех митингах года примерно с 2008).
2. Новый, повышенный уровень жестокости. Причем с обеих сторон. Омоновцы начали было, как привыкли ранее, хватать ничего не делающих людей из толпы и тащить их в автозаки, но в какой-то момент толпа просто не позволила этого сделать. В ОМОН полетели снежки и бутылки. Несколько раз отдельных омоновцев отделяли от их группы, и это было действительно жалкое зрелище. При мне мужик орал ОМОНовцу в лицо — ну что, теперь тебе страшно? Омоновец отвечал — страшно. Это было в самом начале акции, думаю, что если бы это случилось через несколько часов, омоновца бы просто избили до потери сознания, но этот конкретный выбрался невредимым.
Тут надо отметить, что, как и было предсказано ранее, все 100% опасности для митингующих создавали именно сотрудники полиции. Они не только били, причем иногда исподтишка, людей дубинками, не только забирали совершенно спокойно стоящих людей, но и буквально, провоцировали их на драки и конфликты. В какой-то момент шеренга ОМОНовцев выстроилась перед протестующими и несколько из силовиков начали кричать: Ну давай, давай! Что, слабо? Показывая руками, мол, ну попробуй, напади на меня.
То есть силовики, с дубинками, в полном обмундировании, в касках, бронежилетах, с кобурами в которых были боевые пистолеты, предлагали безоружным женщинам, старикам и детям нападать на них. Это, конечно, был совершенный позор.
Совершенно очевидно несколько вещей: если бы полиция не начала применять силу к собравшимся, то акция закончилась бы мирно и спокойно. Именно полиция, первой применив силу, причем совершенно необоснованно, разогрела толпу.
Толпа ответила на это очень агрессивно. Я никогда раньше не видел таких потасовок на митингах. Даже на Болотной, 6 мая. Чтобы вы понимали — после того, как толпа прорвалась на Страстной, какие-то дети отняли у омоновцев каску и дубинки. Каской они потом смеясь играли в футбол, фотографировались с ней, как с трофеем и показывали толпе. Люди совершенно перестали бояться. И это сбивало ОМОН с толку. Они впервые получили от общества отпор. В физическом смысле.
И мне стало страшно. Это было настоящим силовым противостоянием. С кровью, слезами, криками! В центре Москвы, XXI век! Вместо того, чтобы не доводить до этой ситуации, власти сделали все, чтобы столкнуть на улицах лбами протестующих с полицией.
3. Что меня особенно удивило, так это то, что я впервые увидел сочувствие со стороны ОМОНа. Да, несмотря на все описанное выше, у меня на глазах случилось два проявления человеческой реакции —первый: омоновец орущий на всех матом, кричащий, чтобы люди отходили, внезапно, увидел, что прямо перед ним стоит пожилая женщина, и заливается слезами, от того, что он на нее кричит. Его тон изменился и он спросил: «Женщина, вам помочь?». Она ему начала говорить, что типа, не надо орать, но эта вот реакция, она дорогого стоила — они все-таки люди, сколько бы их там командиры и политруки не зомбировали.
второй: омоновец из той же группы, что задирала протестующих, когда другие его коллеги начали их мутузить дубинками, оказался лицом к лицу с женщиной и молодым человеком, который стоял напротив него с поднятыми руками. Он замахнулся было, но потом, я прямо увидел, как он осекся и отпрянул. И пока его друзья били протестующих, он сделал два шага назад. Через несколько минут я ему в глаза сказал: «Я увидел, что ты не бил людей, ты человек!» и несколько людей рядом со мной ему сказали тоже самое, и тут же, его товарищи, заняли его место, а его самого поставили в другую часть шеренги.
Короче, ОМОН уже не тот, что был раньше. Они тоже люди и тоже сомневаются в правильности тех приказов, которые им отдают.
Но главный вывод: всего этого можно было бы избежать. Все это неправильно. Жестокость, кровь, страдания, разрушенные судьбы (кто-то сомневается, что нас ждет множество новых судебных процессов?) — все это расплата за то, что власть совершила множество ошибок и не готова не просто за них отвечать, а даже обсуждать их с народом.
Леонид Волков уже объявил о новых протестных акциях на следующих выходных. Я абсолютно уверен, что жестокость на них, с каждым разом, будет только нарастать. Причем с обеих сторон. И это очень плохо, потому, что принесет огромное количество страданий людям, которые ни в чем не виноваты. Это путь в одну сторону. Такую жестокость по отношению к безоружным и мирным протестующим невозможно простить. Невозможно забыть. Каждое силовое подавление мирного протеста будет только усиливать его.
Митя Алешковский — председатель совета благотворительного фонда «Нужна помощь». Фотограф, общественный деятель и волонтер. В 2012 году, во время наводнения в Крымске, был одним из координаторов отправки гуманитарной помощи для пострадавших и волонтерского лагеря в самом Крымске. Вернувшись в Москву, бросил карьеру фотожурналиста и организовал собственный благотворительный проект. В 2013 году, во время наводнения на Дальнем Востоке, создал волонтерский проект Amur13.ru, результатом работы которого стали десятки населенных пунктов, обеспеченных гуманитарной помощью, и миллионы рублей привлеченных пожертвований. С 2015 года — директор информационного портала «Такие дела».
