Начало года запомнилось не только невиданными ранее конфликтами и у нас, что в Украине. Есть ещё одна особенность этой зимы, о которой говорят мало, но которая при внимательном изучении тоже заставляет задуматься.
Чиновникам Казахстана начало года запомнится, вероятно, еще и самой крупной за всю историю страны волной арестов и задержаний. За январь и февраль было взято под стражу несколько десятков человек – акимы, министры и их заместители, руководители крупных ведомств. Причины разные, но самая частая из них – обвинения в коррупции.
Люди в нашей стране такие аресты, как правило, одобряют. Чиновников у нас вообще любят мало, склонны изначально подозревать их в злом умысле, и арест любого чиновника, особенно крупного, для обычного казахстанца выглядит как восстановление справедливости. Такая модная западная штука, как презумпция невиновности, в Казахстане не очень популярна. Арестовали – значит, уже виноват, считают наши люди.
И мало кто задумывается над тем, что наши правоохранители тоже могут ошибаться. А могут просто арестовывать не тех, кого нужно, а тех, кого можно. А могут не разобраться, или им лень разбираться.
Это все неважно – недоверие к чиновникам в Казахстане настолько серьезное, что в такие мелочи никто никогда не вникает.
Взять, к примеру, чрезвычайно важный вопрос об утильсборе, о котором не говорил, наверное, только ленивый. Когда в январе разогнали шарашкину контору под названием «Оператор РОП», которая и занималась взиманием утильсбора по всей стране, заодно арестовали вице-министра экологии Примкулова. И тогда никто не обратил на это большого внимания – ну, арестовали и арестовали. Всех больше интересовали размеры ставок утильсбора, чем судьба вице-министра, о котором кроме узкого круга специалистов никому не было известно.
А меня тогда эта ситуация насторожила сразу. Потому что я тоже изучал вопрос об утильсборе, и точно знаю, что базовые ставки утильсбора разрабатывает не Министерство экологии, а Министерство индустрии. Оно определяет цифры, оно дает рекомендации, а Министерство экологии эти ставки только утверждает.
О громких арестах в Министерстве индустрии в связи с вопросом утильсбора я как-то не слышал.
А если разбираться в ситуации дальше, то получится, что арестованный вице-министр имел отношение к утильсбору один-единственный раз, когда утвердил ставки в отношении сбора на кабель. И тут получается совсем интересная ситуация. За пять лет в стране в качестве утильсбора было собрано 614 миллиардов тенге – это огромные деньги. 94% процента от этой суммы – это сбор за транспортные средства и сельхозтехнику. Именно те виды сбора, которые волновали людей в нашей стране больше всего. Но я что-то не видел, чтобы были арестованы люди, которые утверждали эти ставки. Вместо этого арестовали человека, который утвердил утильсбор за кабель.
Знаете, какое процентное соотношение этого сбора в общей сумме? Две сотых процента. Не два процента. Не две десятых. Две сотых одного процента.
Правоохранители, конечно, нашли самого страшного врага. Те, кто утверждал ставки, из-за которых казахстанцы потеряли сотни миллиардов тенге, не пострадали.
Я не знаком с вице-министром Примкуловым. Его ведомство не имеет никакого отношения к моей работе. На фоне событий в Украине пост об одном казахстанском чиновнике, наверное, мало кому интересен. Но я решил обратить внимание на этот вопрос, потому что его дело подтверждает тот факт, о котором я упорно говорю все последние годы.
Быть госслужащим в Казахстане – это ходить по минному полю. Если ты госслужащий, то большая часть казахстанцев будет относиться к тебе как к вору и коррупционеру, а если тебя арестуют, то никто не задастся вопросом, правильно ли это сделано. Ты будешь в глазах общества виноват в любом случае. Даже в том (как в случае с Примкуловым), когда из тебя явно делают крайнего, чтобы не трогать более крупных товарищей.
И в такой ситуации ни один здравомыслящий человек в Казахстане на госслужбу не пойдет. А это значит, что улучшаться, эволюционировать, развиваться и привлекать свежую кровь она не будет. А это, в свою очередь, значит, что и изменений в стране не будет тоже. И это в тот период, когда изменения в стране — это уже не вопрос процветания. Это вопрос выживания.
