Историю о том, как Казахстан оказался втянут в теневые международные схемы добычи колтана и финансирования гражданской войны в Конго, заставило нас вспомнить уголовное дело, заведенное властями Швейцарии в отношении бельгийского подданного Криса Юбера (Chris Huber).
Демократическая Республика Конго (ДРК) — одно из самых богатых государств мира. Потенциально богатых. По оценкам, в недрах этой страны хранятся сокровища общей стоимостью 24 триллиона долларов США. По данным геологов, это до 70% мировых запасов колтана (так в Африке называют колумбитово-танталитовый концентрат, который используют для производства тантала и ниобия), около трети мировых запасов кобальта, 30% алмазов (для промышленного использования) и 10% меди. И это не считая золота.
Некоторое время назад власти Швейцарии официально подтвердили, что ведут расследование военных преступлений, совершенных Крисом Юбером в Демократической Республике Конго. Кроме того, Юбера могут привлечь к ответственности за нелегальные поставки колтана — сырья для производства тантала и ниобия (металлов, которые, несмотря на редкие названия, используются во всех современных электронных устройствах).
Преступления, которые расследует прокуратура Швейцария, были совершены в период с 1998 по 2003 годы, когда Конго в результате гражданского конфликта была де-факто оккупирована армиями стран-соседей. Причем все они каким-то чудесным образом оказались в тех районах Конго, которые исключительно богаты природными ископаемыми.
Одним из таких районов стала восточная часть Конго. Ее контролировали военизированные отряды RCD-Goma, которые боролись с центральным правительством, заседавшим в Киншассе. Деятельность этих отрядов координировало командование армии Руанды. Таким нехитрым образом последнее установило контроль над регионом, где были разведаны крупнейшие месторождения колтана. Рыночный спрос на сырье для производства тантала в этот момент достиг высших отметок.
Шахтеры Конго, добывающие минерал колтан (тантал), вынуждены использовать технологии предков. Основным орудием труда здесь являются кирка, лопата и приспособления для отделения минерала от грунта. Колтан называют драгоценным минералом, он прекрасный проводник и его используют в изготовлении современных смартфонов. На рынке этот минерал стоит дорого, однако шахтеры, работающие в ужасных условиях по 12 часов в день, могут рассчитывать в лучшем случаи на 3 доллара за смену. Ситуация усугубляется еще и войнами группировок, пытающихся получить контроль над месторождениями колтана, из-за чего этот минерал называют еще «кровавым минералом».
Фото zefirka.net
Это был период хайтек-бума, и мир готовился к новому светлому будущему постиндустриального мира. Но рождалось это будущее в недрах обычной колониальной войны, с тем лишь отличием, что вели ее на этот раз не европейские страны, а соседние — африканские. Зато европейцы могли принять в ней активное участие в качестве частных лиц.
Одним из таких лиц и стал Крис Юбер, который, по данным швейцарской прокуратуры, установил бизнес-отношения с военизированными отрядами RCD-Goma. Руандийские генералы доставляли фирмам Юбера сырье, которое он «отмывал» — то есть организовывал переработку на промышленных предприятиях и продавал металлы конечным потребителям.
Судя по обнародованной информации, прокуроры располагают документами, которые могут определить Юбера за решетку на срок более трех лет. Такие сроки предполагают швейцарские законы за военные преступления.
Однако в сообщениях об активизации попыток засудить Юбера ничего не говорится о второй стороне в этих темных сделках — той, что, собственно, занималась переработкой колтана в тантал и ниобий, которые затем поступали производителям электроники. Между тем именно эта сторона сделала возможной всю схему добычи колтана и финансирования гражданской войны.
Этой стороной был Казахстан. Именно на Ульбинском металлургическом заводе в Усть-Каменогорске происходила переработка и (отмывание) колтана из Конго.
В Казахстане Крис Юбер был известен под именем Крис Хубер — англизированной версии французского имени. Поставки колтана на завод были организованы через авиакомпанию Усть-Каменогорска. Сначала это была «Ульба Авиа», а затем она была поглощена компанией «Иртыш-Авиа». Фактическим архитектором поставок сырья на завод считается Виктор Бут, который просто использовал юридическую форму казахстанской авиакомпании.
В 2000 году отношения Казахстана с Юбером прекратились. Его обвинили в неуплате налогов и лишили доступа к Ульбинскому заводу. Не исключено, что эти перестановки были связаны с укреплением у власти в тот момента зятя первого президента Казахстана Рахата Алиева, который испытывал особый интерес к атомной тематике. И тогда же «Казатомпром», в состав которого входил Ульбинский завод, возглавил Мухтар Джакишев.
Усть-Каменогорск — Руанда
Авиакомпания «Ульба Авиа» была основана в 1993 году, ее флот составлял четыре Як-42, из которых летает сейчас только один (в составе ВВС Казахстана). Аэропортом базирования авиакомпании был Усть-Каменогорск.
В 1999-м году «Ульба» была поглощена компанией «Иртыш-Авиа», которая также базировалась в Усть-Каменогорске, а ее флот состоял из десяти Як-40 и семи Як-42 (включая приобретенные у «Ульбы-Авиа»). Из них в эксплуатации было четыре борта (включая тот самый принадлежащий ВВС). Остальные три эксплуатировались авиакомпанией KAZ AIR JET, занимающейся организацией деловых чартеров. Эта компания сегодня входит в состав бизнес-империи Александра Клебанова .
Сама «Иртыш-Авиа» прекратила свое существование в 2003 году. Это произошло в результате присоединения к авиакомпании «Эйр Казахстан», которая закрылась уже через год после этой сделки — в феврале 2004 года.
По данным доклада, подготовленного в 2002 году бельгийским институтом IPIS, авиакомпании «Ульба» и «Иртыш» активно сотрудничали с авиакомпанией AIR CESS-CESSAVIA, арендуя у нее самолеты. AIR CESS была создана в 1995 году и базировалась в бельгийском аэропорту Остенде, но все ее самолеты были зарегистрированы в Либерии.
Эта компания входила в состав бизнес-империи небезызвестного Виктора Бута, который в то время был на пике своего могущества. Он управлял сетью бизнесов, специализирующихся на логистике авиаперевозок, и целым флотом, в состав которого входило около 50 грузовых и пассажирских авиалайнеров, готовых совершать полеты в самые труднодоступные места земного шара. Это был крупнейший в Африке коммерческий флот. На Африку же приходилось примерно 90% мирового спроса на рынке оружия.
Таким образом, считают авторы доклада, поставки колтана на Ульбинский завод могли быть встроены в общую логистику Бута, специализировавшегося на поставках оружия.
Конго — Казахстан: как работала схема
О том, как был устроен бизнес поставок колтана из Конго в Казахстан, лучше всех (кроме самих участников этих сделок) знает Тимоти Раемекерс (Timothy Raeymaekers) — автор многочисленных докладов о состоянии дел в Конго, опубликованных в начале двухтысячных годов прошлого века. Сейчас Раемекерс преподает в Гентском университете. Он специалист по политической географии, а его студенты пишут работы по конфликтной тематике, но сугубо в академической традиции.
Раемекерс вспоминает, что как только в его исследованиях начал фигурировать «Казатомпром», на его почтовый ящик стали приходить «странные» письма с советами оставить эту тему в покое.
Публичный интерес к ней действительно угас, а Казахстан и вовсе исчез с радаров медиа. Но, как считает Раемекерс, это всего лишь означает, что новые схемы поставок оказались гораздо более эффективными, а конфликты из конголезских джунглей переместились в корпоративные дебри, созданные новым поколением трейдеров этими металлами.
Мы поговорили с Тимоти Раемекерс — по истории и актуальной тематике колтанового бизнеса.
— Каким образом была запущена схема переработки колтана из Конго в Казахстане?
— Ее создал Семен Брискин — российский предприниматель со связями в Казахстане.
Кто такой Семен Брискин?
В России имя Семена Зиновьевича Брискина связано с транспортно-экспедиторской компанией «Петра» (расшифровывалось как «перевозка транспортом»). Это была одна из первых частных экспедиторских компаний на рынке. В ней работали дети тогдашних руководителей Министерства путей сообщения Российской Федерации (нынешнего РЖД) и будущие основатели «Н-транса» — ведущего частного оператора на рынке транспортных услуг бывшего СССР. Нынешний совладелец и гендиректор «Н-транса» — выпускник философского факультета МГУ Константин Николаев — был знаком с основателем «Петры» Семеном Брискиным (оба из Днепропетровска).
В феврале 1995 года АО «Петра» подписало с крупнейшим в Восточной Сибири предприятием — Ангарской нефтехимической компанией (АНХК) — договор на транспортно-экспедиционное обслуживание грузов — цистерн с горюче-смазочными материалами. Но после того, как за это предприятие началась настоящая война, руководитель «Петры» Семен Брискин скоропостижно покинул Россию. Спустя какое-то время он смог вернуться на Родину и даже занимался бизнесом, но с середины 2000-х его следы теряются.
В 90-е годы, когда у него были проблемы в российском бизнесе, он вынужден был скрыться в Швейцарии. Там он и познакомился с Крис Юбером, с которым они затеяли совместный проект по экспорту колтана из Конго.
Насколько мне известно, Брискин финансировал все операции. И вообще на рынке было мнение, что Юбер просто представлял чужие интересы. В Руанде у Юбера с Брискиным была целая лаборатория, в которой они производили оценку минералов, поступавших с месторождений Конго. После этого сырье отправлялось в Гонконг, а уже оттуда — на Ульбинский комбинат, предприятие «Казатомпрома». Здесь производилась переработка колтана, после чего готовая продукция поставлялась в Китай.
В Гонконге все операции проводились через компанию Pacific Ores, которой управлял Алан Кроули (Alan Crawley) — известный и влиятельный человек в колтановом бизнесе. Он, кстати, и сейчас там.
В Казахстане действовала компания Брискина-Юбера — Finconcord, интересы которой представлял некто Виталий Фролов. Контракты от Казахстана в Швейцарию приезжал подписывать Лев Нахманович. Он летал по дипломатическому паспорту. Политическое прикрытие в регионе осуществлял Виталий Метте.
Опасные связи
Нам пока ничего не удалось выяснить относительно судьбы Виталия Фролова. Но Метте и Нахманович — люди в Казахстане известные. Виталий Леонидович Метте долгое время работал на Ульбинском комбинате и возглавлял его. В интересующий нас период он возглавлял Восточно-Казахстанскую область. А в ночь с 3 на 4 июля 2003 года скоропостижно скончался от тяжелой болезни, по поводу происхождения которой существуют самые разные версии.
В свою очередь Лев Нахманович может претендовать на роль самого авантюристического персонажа эпохи 90-х годов прошлого века. Человек, которого считают одним из архитекторов знаменитой аферы с «авизо», позволившей сколотить состояние многим из ныне влиятельных олигархов, закончил свою жизнь относительно недавно, но даже в состоянии тяжело больного оказался замешан в историю с пропавшими банкирами «Нурбанка» и давал показания для австрийских следователей буквально с больничной кровати.
По данным наших источников, через Ситникова проходили все связи с Виктором Бутом. В конце 90-х правоохранительные органы Бельгии пытались провести расследование деятельности Ситникова по обвинению его в торговле оружием, но официального подтверждения эти обвинения так и не получили. В настоящее время Виктор Бут отбывает срок в тюрьме США.
— Известно что-нибудь об активах Брискина в Казахстане?
— В Казахстане у Брискина был свой актив — Белогорский ГОК. Партнером Брискина в Казахстане был его сын — Алексей Ситников.
— А что известно о том, где сейчас Юбер и чем он занимается?
— Не очень понятно, но очевидно, что следствие этими сведениями располагает.
— Это первое внимание к нему со стороны правоохранительных органов?
— Нет. В свое время Юбера обвиняли в транспортировке ядерных материалов. Но сейчас его обвиняют в нелегальных поставках минералов и военных преступлениях. Это очень серьезные обвинения.
— Каким образом Вы оцениваете комбинацию Казахстана и Конго в этой мрачной истории?
— И Конго, и Казахстан оказались в роли нового «фронтира» для международного бизнеса.
— Что это означает?
— Дело в том, что раньше поставки сырья для производства тантала обеспечивали большие шахты нескольких развитых государств — Австралии и Канады. Представьте себе огромные карьеры со всей промышленной техникой. Это промышленный масштаб. Переработка сырья также велась на нескольких предприятиях в развитых странах Запада. Ульбинский комбинат по понятным причинам в их число не входил, будучи частью советского атомного комплекса. И вдруг все меняется. На рынке появляются совершенно новые игроки.
— С Ульбинским комбинатом ситуация понятна. Ему нужны были клиенты в условиях развала всего советского комплекса. Но при чем здесь Конго?
— Дело в том, что в Конго добыча колтана ведется совершенно другим способом. Руда здесь содержится в форме чёрного песка, который представляет собой твердый раствор колумбита и танталита — сырья для производства ниобия и тантала. Ее добывают не карьерным, а намывным способом, хорошо известным по фильмам и романам про золотоискателей.
Соответственно, для такой добычи не нужна армия мощной карьерной техники. Вполне достаточно группы людей с самым простым оборудованием. Не нужны и масштабные инвестиции. Соответственно, создается возможность для вхождения на этот рынок новых участников.
В 90-е годы в ожидании хайтек-революции начался настоящий ажиотаж на рынке редкоземов, спрос на тантал и цены на него росли опережающими темпами. Но в результате бизнес промышленных разработок оказался под угрозой. Артели старателей, рассеянных по джунглям Конго, угрожали всем этим огромным карьерам с колоннами самосвалов.
— Другими словами «старый» горнопромышленный комплекс стал защищать свои интересы и обрушился на новый нелегальный бизнес старателей?
— Безусловно. Тем более, что особую роль в этой новой «колтановой экономике» сыграли военные формирования Руанды. Я бы сказал, что армия этой страны и ее руководство были по уши втянуты в этот бизнес. Благодаря их участию в принципе стала возможной логистика операций по вывозу колтана из страны. В этом был основной резон пребывания руандийских войск на территории Конго. Юберу удалось наладить контакты с руандийской армией и обеспечить приемку колтана, поставляемого из Конго. Поэтому Юбера обвиняют в военных преступлениях. Он был очень глубоко вовлечен в этот бизнес.
*Понятие «фронтир» пришло из истории колонизации Северной Америки. Волны европейских переселенцев продвигались на Запад и одновременно передвигали западную границу США. В результате «на фронтире» — крайней линии этого перемещения, нормы, правила и законы менялись также быстро, как и сами границы. Но зато они позволяли самым «решительным» переселенцам извлекать большие выгоды.
Новые игроки на новых фронтирах
90-е годы обеспечили возникновение «фронтиров»* в самых разных местах. И логика их возникновения была похожа. На сырьевых рынках появлялись новые месторождения и новые игроки, которые стали ломать сложившуюся инфраструктуру, которую составляли крупные концерны, играющие по четко установленным правилам и на основе неукоснительно соблюдаемых договоренностей.
Строго говоря, это был даже не рынок, а классическая олигополия, которую разрушили новые игроки, которые могли опираться на серые и откровенно нелегальные схемы. Ударить по таким схемам было не слишком трудно.
Можно расстаться с 90-ми, но 90-е никогда не расстанутся с нами. Примерно таким словами можно описать суть происходящего в стране. Основные конфликты, сотрясавшие национальную политическую систему, сформировались именно в то критически важное десятилетие для всей страны, которое можно определить одним словом – «фронтир».
В 90-е годы молодая республика Казахстан столкнулась с чудовищными проблемами — нехваткой ресурсов, денег, заказов, управленческих и инженерных кадров. В этих условиях приходилось выживать даже крупнейшим, созданным для советского ВПК, предприятиям. Нет ничего удивительного в том, что в условиях этого дефицита вакуум был заполнен всеми желающими. Тогда казалось, что создаваемая система плутовского капитализма будет временной. Но в итоге она победила, получив доступ к управлению системой политической. А все схемы, созданные в те годы, хотя и были формально разрушены, но сохранили свое значение в новой форме уже в наше время. И нет никаких оснований верить в то, что они уйдут в прошлое сами по себе. Дело в том, что они оказались встроены в цепочки глобальной теневой экономики, для управляющих которой не существует никаких территориальных, юридических или моральных границ.
Особенно показательна в этом смысле связь между Казахстаном и Конго — связь, которая влияла и продолжает влиять на политические и экономические расклады в обеих странах, разделенных тысячами километров.
Мы расскажем об этих связях более подробно. Но первой публикацией хотели представить вам общий контекст таких связей. Сам по себе завораживающий. И, повторяем, имеющий самостоятельное политическое значение в современном Казахстане.
Перевод статьи на английский читайте здесь.
