Вот уже год, как Казахстан живет со вторым в истории президентом: 9 июня 2019 года на выборах главой государства стал Касым-Жомарт Токаев. Первый год его президентства оказался насыщен событиями, которые коснулись большинства казахстанцев. Но стали ли обещанные им реформы столь масштабными, чтоб изменить существующую политическую систему? И занимался ли он тем, чем было бы необходимо заняться в первую очередь?
В нашей беседе с экспертами мы коснулись этих и других вопросов, не обошлось и без детального разбора конкретных предложений и шагов президента Токаева, а также какие задачи стоят перед ним в перспективе.
Реформатор ли?
Вскоре после выборов в интервью американской The Wall Street Journal Касым-Жомарт Токаев назвал себя реформатором. Многократно повторив за время президентства тезис о «необходимости сохранения преемственности курса» Назарбаева, он тем не менее настойчиво требовал реформ в политической сфере.
Директор Центральноазиатского фонда развития демократии, политолог Толганай Умбеталиева каких-то серьезных качеств реформатора во втором президенте не увидела.
«Есть демонстративные вещи, которые «вроде как реформы», но если смотреть глубже, то существующую систему они никак не меняют. Пиар-акции Токаева отличаются от пиар-акций Назарбаева, но структурных изменений я не вижу. Об изменении баланса политических сил, ветвей власти, партий речи не идет. Закон о парламентской оппозиции по сути ничего не меняет. Даже если внутри парламента появится партия меньшинства, она будет подконтрольна и критиковать только то, что разрешено.
Национальный совет общественного доверия (НСОД) также не показывает что-то новаторское, потому что такого рода советы были и при Назарбаеве, идея эта не креативная и не является показателем реформаторства. Будем ждать, но за прошедший год Токаев себя реформатором не показал», — сказала Умбеталиева в комментарии KZ.MEDIA.
Продолжая историю с созданием НСОД, директор Казахстанского международного Бюро по правам человека Евгений Жовтис объяснил, почему он не вошел в совет, хотя, по его словам, имел такую возможность.
«Не пошел я в НСОД по одной простой причине. Если бы это был просто Национальный совет, ничего плохого в этом бы не было: президент собрал некую группу экспертов, которые время от времени ему что-то советуют. Но у этого совета с самого начала была очень серьезная заявка в названии: «общественного доверия», то есть такой, который в серьезные поворотные моменты истории будет помогать осуществлять некие реформы и обеспечивать диалог между властью и обществом.
Замах был огромный, но на поверку оказалось, что это «никакой» консультативно-совещательный орган, и громких ожиданий не выполняет. То есть НСОД уложился в русло, по которому плыла наша власть: она занималась больше укреплением и консолидацией внутри себя, а вопросы демократизации, к сожалению, остались за бортом», — полагает правозащитник.
Политолог Досым Сатпаев назвал несколько моментов, которые можно занести в «позитив» Токаеву, но при этом отметил, что если реформы и были, они носили точечный характер.
«В действиях Токаева мы наблюдаем политтехнологические шаги — убедить и внутреннюю, и внешнюю аудитории, что в Казахстане идет политическая либерализация, но на самом деле серьезных системных изменений политической системы не видно. Идет точечное реагирование власти на те или иные требования общественности. Одни требования (в частности, такое, как направить закон о порядке проведения мирных собраний на международную экспертизу) власть игнорирует, другие частично принимает, третьи пытается реализовать на практике.
В качестве позитива Токаеву можно записать ужесточение уголовного наказания за браконьерство, за сексуальные преступления (это именно то, что общественность требовала в течение многих лет) или освобождение Мухтара Джакишева. Но даже здесь наблюдается точечный подход: освобождение произошло после смерти Дулата Агадила, и оно было призвано имеющееся негодование в обществе притушить. Но опять же: одного освободили – новых задержали, того же Альнура Ильяшева или Асию Тулесову. То есть шаг вперед – два назад», — говорит Сатпаев.
Такую нерешительность Токаева политолог объясняет тем, что после скандальных выборов у нового главы государства возникло сразу две серьезные проблемы. Одна из них была связана с легитимностью в глазах казахстанского общества, вторая – с легитимностью в глазах элиты и бюрократического аппарата. Но эти две легитимности, считает Сатпаев, имеют разную природу.
«Пытаясь укрепить имидж в глазах общественности, тем более после массовых митингов, Токаеву пришлось сделать то, чего многие от него ждали: заявить, что необходимо проводить политические реформы, и как-то реализовывать эти лозунги на практике. Так появился НСОД, идеи обновления законодательства о политических партиях, о мирных собраниях и так далее.
Но если говорить о легитимности в глазах элиты, выяснилось, что для нее политически реформы не нужны, для нее важен статус-кво. И поэтому политические реформы Токаева более напоминали, повторюсь, политтехнологические шаги, чем реальную попытку что-то реформировать», — считает эксперт.
Пройдясь по законодательным инициативам, которые в итоге были одобрены парламентом, Сатпаев не нашел в них рационального реформаторского зерна.
«Если посмотреть на закон о митингах, он вызвал ожидаемую и резонную критику правозащитников, которые не видели в нем какого-то расширения прав граждан. И события 6 июня очень хорошо проиллюстрировали картину: коренным образом ничего не изменилось, происходили задержания, аресты, сейчас пытаются возбудить уголовные дела.
Что касается закона о политических партиях, он напоминает свою прежнюю редакцию, как говорится, «те же яйца, только в профиль»: с сокращением количества граждан в законе не ликвидировали самое главное препятствие — жесткий политический контроль над процессом регистрации. Это процесс в Казахстане очень сложный, просто так создать партию не получится. Я даже как-то пошутил, что все политические партии в Казахстане напоминают лабораторных мышей, которые живут не по воле и желанию избирателей, а по воле и желанию власти, которая может их как зарегистрировать, так и ликвидировать.
Сегодня мы видим попытку ввести понятие «парламентская оппозиция». Но тоже непонятно, как она будет формироваться, если в самой политической системе, в ее легальном поле не существует реально действующей политической оппозиции, которая готова бороться за власть», — заключил политолог.
Бесправие и несвобода
Положение общества в период правления Токаева правозащитник Евгений Жовтис охарактеризовал так:
«Искренне или неискренне, но Токаев заявляет, что является сторонником либерализации, демократизации, «слышащего государства». Сюда же можно отнести его заявления о декриминализации клеветы, новый закон о мирных собраниях, изменения в ст.174 УК о возбуждении разных видов розни, изменение в законодательство о политических партиях и о выборах. Но все они существовали в контексте политического транзита, политической реконфигурации. Весь год Токаев посвятил, чтобы укрепиться на посту президента, то есть, чтобы его не рассматривали как некую промежуточную фигуру. И поэтому результат его потуг в расширении политических прав и гражданских свобод весьма плачевен: с точки зрения тех обещаний, которые были в середине прошлого года после выборов, с моей точки зрения, не улучшилось ничего. Поэтому ощущение от «года Токаева» у меня очень печальное».
В плане политических инициатив Токаева, которые вроде бы и нацеливались на демократизацию общественной жизни, Жовтис во многом согласен с Сатпаевым.
«Я чуть выше уже упоминал, что вопрос декриминализации клеветы движется к тому, что это состоится. Но при этом иные статьи, которые касаются оскорбления должностных лиц, посягательства на честь и достоинство первого президента, второго президента, депутатов продолжают сохраняться. И дело Армана Хасенова в Караганде хорошо продемонстрировало, что свобода выражения продолжает быть наказуемой.
О новом законе о порядке проведения мирных собраний говорить уже нечего после событий 6 июня. О нем и так ничего хорошего нельзя было сказать, но после субботнего митинга все стало яснее ясного: он ничего не улучшил, все осталось по-прежнему. А что касается трех выделенных для митингов мест и одного маршрута для шествий в Алматы – это классическое издевательство, другого слова я не подберу, над самим правом, и никакого отношения к международным стандартам не имеет.
То же самое можно сказать и о законе о политических партиях: они как не регистрировались, так и не регистрируются – это можно проследить по судьбе Демократической партии, которая не может собрать даже учредительного съезда, не говоря уже о регистрационных вещах. Закон «О парламентской оппозиции» вообще никакого смысла не имеет. Потому что у нас даже на горизонте не наблюдается системной политической оппозиции, имеющей доступ к СМИ, избирателям и нормальной способности конкурировать на выборах», — полагает правозащитник.
В качестве примера реального ухудшения ситуации с соблюдением прав человека Евгений Жовтис приводит не получившие широкого освещения в СМИ законодательные нормы о том, что те, кто включен в списки лиц, финансирующих терроризм, не имеют права создавать и даже быть членом любой общественной организации.
«То есть они поражаются в правах еще серьезнее, чем было раньше. Ведь в этот список попадают лица, которые не конкретно «финансировали терроризм», а проходили по так называемым статьям экстремистским. А поскольку у экстремизма нет никакого юридического определения, поэтому эти нормы можно трактовать как угодно», — резюмирует правозащитник.
«Сначала экономика» тоже не работает
Еще одну проблему, которую Токаеву предстоит решить, связана с экономическим кризисом в период пандемии коронавируса.
«Цена на нефть упала, произошла новая волна девальвации, наблюдается рост цен и безработицы. Серьезная задача – реализовать эффективную экономическую программу. Но кто этим будет заниматься? Да, заявили, что готовы выделить 10 млрд долларов, использовать средства Нацфонда. Но проблема в том, что по наследству Токаеву перешел неэффективный бюрократический аппарат, который при Назарбаеве «успешно» проваливал антикризисные программы. Есть резон полагать, что и при Токаеве будет наблюдаться то же самое. А это приведет к еще большей социальной напряженности и новой волне протестов.
Возвращаясь к легитимности в глазах общественности, его незавершенные реформаторские попытки могут привести общество к серьезному разочарованию в нем. А если он еще и не сможет эффективно побороть последствия экономического кризис, это будет дополнительным разочарованием», — полагает Досым Сатпаев.
Одну из конкретных инициатив Токаева в области экономики – введение прогрессивной шкалы индивидуального подоходного налога – мы попросили прокомментировать экономиста Айдара Алибаева.
«С постулатом «богатые должны платить больше» я согласен. Но ведь у нас в богатые могут записать человека с доходом и в 300 тысяч тенге. Но какой же это богатый? Это 700 долларов, пособие по безработице в развитых странах. Но даже если с человека, чей доход превышает 2 млн тенге в месяц (о таких размерах говорил сам Токаев) будет взиматься 12-15% ИПН, я не считаю это сверхбольшим налогом.
Однако прежде чем хвататься за решение такого вопроса, надо решить другой, который лежат на поверхности. А именно, выводить работающих казахстанцев из теневой сферы, причем не карательными способами, а стимулирующими, мотивирующими, создавая благоприятный налоговый бизнес-климат и тем самым повышать долю налогов с физических и юридических лиц в составе доходной части бюджета. И когда серьезно увеличится охват людей, работающих, что называется «в белую», когда появится ярко выраженный средний класс, тогда этот вопрос можно поднимать. Сейчас введение прогрессивного ИПН, по крайней мере, рановато.
У нас львиная доля работающего населения не является богатыми, она относится к низко- и среднедоходным. И поэтому введение этой шкалы не коснется большей части населения, не изменит размера налогов у 80-90% населения. Они сегодня находятся в «серой» схеме, потому что налоговая система у нас не гибкая, и все эти «налоги» в фонды соцстрахования, медстрахования только ухудшают проблему и увеличивают долю, тех, кто получает зарплату в конвертах. Прежде чем вести речь о прогрессивной шкале налогообложения, надо менять в сторону либерализации саму налоговую систему», — считает Алибаев.
В целом, он склонен позитивно оценивать предложения Токаева в экономической сфере, но вслед за Сатпаевым говорит о неэффективности исполнителей.
«Токаев попал в ситуацию, когда его на всех этажах власти – и республиканском, и региональном – окружают кадры, которые воспитывались и зрели в течение 30 лет правления Назарбаева. Эти кадры представляют собой неэффективную коррумпированную систему, громоздкую и дорогую для бюджета страны, и практически неспособную на реализацию каких бы то ни было проектов. Их потолок — написание программы на бумаге.
Предложения, инициативы за этот год от Токаева были. Ну, например, его попытка дать казахстанцам частично воспользоваться своими пенсионными накоплениями на нужды сегодняшние. Понятное дело, что для покупки жилья эти накопления малы, но вопрос с получением образования, допустим, они могли бы решить. Но ничего не сдвинулось с места: чиновники заболтали инициативу, и она ушла в песок. Еще одно недавнее предложение: в марте Токаев поручил премьер-министру Мамину разработать программу выхода из кризиса поле карантина. Режим ЧП закончился, но кабинет Мамина, сославшись на то, что «коронавирус мешает», ничего не сделал.
Так что если и есть предложения от Токаева, они сталкиваются с серьезными препятствиями, преградами в виде неэффективного чиновничества», — считает экономист.
Главной задачей Токаева сегодня Алибаев называет реформирование кадрового корпуса, который необходимо сильно уменьшить в количественном отношении и привлечь новых людей.
Короля играет свита
О необходимости обновлении окружения говорит и Досым Сатпаев. В этой связи он полагает, что в глазах элиты легитимность Токаева немножко повысилась, особенно после ухода Дариги Назарбаевой с поста спикера сената. Он считает, что многие поняли, что Токаев может быть самостоятельным игроком.
«Наивно полагать, что уход Назарбаевой был инициативой только Токаева, понятно, что он не смог бы ее реализовать без поддержки различных сил. Для самого Нурсултана Назарбаева было важно, чтобы элита в условиях ухудшения экономического положения не раскололась, и поэтому состоялась нейтрализация его дочери, что пошло на пользу Токаеву.
И президент сейчас пытается расставлять на различные посты тех людей, которые если не стопроцентно лояльны ему, то в будущем могут стать членами его команды, это поколение 70-х, новая волна управленцев. То есть можно говорить, что второй президент наработал авторитет внутри элиты, позиция у него будет укрепляться хотя бы в силу того, что если он не самая лучшая кандидатура, то более приемлемая.
Эпоха Назарбаева заканчивается, это многие начали понимать и в элите, и потому к Токаеву присматриваются. Год он продержался, но его ждут новые вызовы», — считает Сатпаев.
Политолог говорит, что будет интересно посмотреть, как Токаев будет преодолевать инертность старого бюрократического аппарата.
«Саакашвили, например, взял топор, отрубил эту старую часть и пытался пришить абсолютно новых игроков. Пойдет ли Токаев на это? Интересно будет понаблюдать. Без тотального апгрейда бюрократического аппарата, без появления в нем на 60-70% новой крови ничего не изменится.
К тому же, влияние на Токаева «Библиотеки» хоть и сокращается (ну чисто по биологическим причинам), но существует. Пока есть дееспособный Назарбаев, Токаеву приходится принимать решения с оглядкой на него. Весь прошлый год он напоминал президента Дмитрия Медведева при премьере Путине.
Сейчас же Токаев постепенно создает себе поле для маневра и оно у него значительно увеличится, когда Назарбаева не будет. Он будет себя чувствовать намного увереннее и спокойнее, когда над ним не будет системного контролера. Пока он есть. И самая главная опасность для Токаева кроется не в оппозиции, а в неэффективном бюрократическом аппарате, который просто имитирует реализацию тех или иных программ. Это большая проблема, с которой ему необходимо будет как-то справиться», — резюмировал Сатпаев.
