«Уволили за то, что не молчала». История врача ГКБ №4

В многострадальной городской клинической больнице №4 в Алматы, о проблемах в которой мы уже писали, сменилось руководство. То самое, на которое жаловались сотрудники с самого начала пандемии. В минувшую пятницу и.о. главврача Айман Байзолданова ушла с должности. Однако перед ее уходом из больницы уволилось немало квалифицированных и опытных сотрудников. Некоторые по собственной воле, опасаясь заразиться коронавирусом или из-за несогласия с руководством по вопросам выплат, другие были вынуждены уйти под давлением.

Одна из них — врач высшей категории, хирург Риза Есергенева. Ее уволили по статье «Разглашение врачебной тайны», хотя на самом деле, по ее словам, она всего лишь пыталась донести информацию о проблемах в медучреждении. Работала Риза Есергенева в отделении гнойно-костной хирургии, как и санитарка Гулнар Атажанова, интервью с которой мы публиковали почти месяц назад.  

— Риза Толеукановна, расскажите пожалуйста, почему Вас уволили?

 — С 1 июля я находилась в отпуске и вышла на работу 17 августа, а мне говорят: вот приказ руководства — вы уволены. В этой больнице я проработала 8 лет, и в целом у меня больше 20 лет стажа. И вот меня увольняют по статье «Разглашение врачебной тайны» за то, что я просто рассказала правду о том бардаке, который происходит в больнице.

— А какую тайну вы разгласили?        

— Отделение у нас неинфекционное, но в течение месяца — с 25 мая по 26 июня — у нас находились больные коронавирусной инфекцией. И в это время в отделении стали болеть медсестры и санитарки, у всех были признаки ковид: кашель, насморк, головная боль, слабость и прочее. Они недомогали, но продолжали ходить на работу, мы каждый день с ними были в контакте, а они кашляли и чихали.

12 июня, за две недели до выписки одного из ковидных пациентов, несколько врачей, медсестер и санитарок, находившиеся с ним в близком контакте, сдали тесты. Они были отрицательные. Но по постановлению главного санврача они должны были сдать повторный анализ за 7 дней до его выписки, ведь он еще 14 дней находился в стационаре. И на весь этот период люди из близкого контакта должны были быть изолированы на две недели. Но все это не соблюдалось.  Один и тот же медперсонал  занимался и его лечением, и лечением других пациентов в отделении –  обычными хирургическими или травматическими больными. Когда они друг за другом стали болеть, я тоже начала бояться заразиться.

В больнице не соблюдается разделение на «грязную» и «чистую» зоны, медсестры, выходя из палат, где лежат коронавирусные больные, контактируют с остальным медперсоналом и пациентами, потом едут домой к своим родным. Утром в начале рабочего дня сотрудникам – медсестрам и санитаркам выдается по одной маске и по одной паре перчаток. Нет смены масок через каждые два часа, они вынуждены так работать с 8 утра до конца рабочего дня. Все эти нарушения элементарных санитарных норм происходят в период пандемии. 

— Вы об этом всем написали в социальных сетях?

— Нет, как-то один из моих бывших пациентов, который наблюдается у меня до сих пор, спросил меня, как дела в отделении, и обо всем этом я ему рассказала. В доказательство выслала ему анализы одного из ковид-больных, дату выписки, диагноз, что он находился в реанимации — у него было тяжелое состояние дыхательной недостаточности и все прочее. Он не был бессимптомным, все признаки были налицо. И мой бывший пациент опубликовал пост у себя на странице в Facebook.

Следом, примерно 6 или 7 июля, когда я была в отпуске, мне приходит уведомление, чтобы я пришла и написала пояснительную записку до 15 июля. Но я не ходила и ничего не писала. И тогда они 23 июля разбирают эту ситуацию на Совете по кадрам и решением этого совета меня увольняют по статье. Я уже и сама хотела уволиться после отпуска,  потому что мне уже не хотелось работать в таких условиях, я уже устала от того, что происходит в больнице. Я пришла написать заявление по собственному желанию, а мне вручают приказ о том, что я уволена по статье по инициативе работодателя.

— Вы считаете, Вас несправедливо уволили? 

— Согласно Кодексу «О здоровье и системе здравоохранения» допускается передача информации, если это заболевание является особо опасным и представляет угрозу для окружающих. А КВИ является именно таким заболеванием, и закон подразумевает эту и другие опасные болезни. Кодекс звучит относительно коронавируса именно так. Свой поступок я объясняю тем, что эта ситуация в корне неправильная. У меня тоже есть семья, ребенок. Каждый день, приходя на работу, я рисковала, потому что знала, что есть такие пациенты с КВИ в нашем отделении. 

В конце июня, в то время, когда отделение терапии было переполнено больными с пневмонией и пациентами с подозрением на ковид, к нам в отделение положили 9 пациентов, которых нигде не смогли разместить. У кого из них был подтвержден коронавирус, я не интересовалась, но вот эти пациенты – трое мужчин и шесть женщин — лежали в нашем отделении. Их разместили как бы временно на полдня, пока найдут им место. В итоге они пробыли в отделении три дня. Через день один из этих пациентов умирает, потом у них у всех подтвердился коронавирус. У мужчин туалет был внутри палаты, но, несмотря на это, они все время выходили в общий коридор. У женщин туалета в палате не было, и они через весь коридор ходили в общую уборную.

— Это как-то отразилось на персонале?  

— В целом в отделении около 10 человек точно переболели ковидом. Но дело в том, что никто из них не имеет справки на руках или подтвержденного теста. Среди них медсестра Жазира, которая тоже уволилась. Она ушла на больничный, заболев коронавирусом, а когда хотела сдать тест, ей отказали, сказав, что тестов нет, идите сдавать платно. Хотя контактные сотрудники должны быть обеспечены бесплатными тестами от работодателя. Она с урезанной зарплатой не смогла сдать тест, как и другие сотрудники. Сдал тест ее муж, заразившийся от нее, и тест был положительный.

— Вы будете оспаривать свое увольнение?      

— Конечно, потому что не считаю это разглашением врачебной тайны. Наоборот, сокрытие такой информации, чем все время занималось руководство, является нарушением. В частности, нарушением постановления главного санврача республики по нераспространению коронавируса в стране. Весь мир сейчас с этим борется, и в моем случае, озвучивая информацию, я руководствовалась тем, что есть угроза того, что может заболеть персонал всего отделения, члены их семей. Поэтому считаю, что решение администрации незаконно и неправомочно.

В суд я пока не обращалась, есть определенные досудебные процедуры, которые должны последовательно проводиться. Я подаю заявление в согласительную комиссию при администрации больницы, члены этой комиссии в течение 15 дней должны его рассмотреть и вынести решение. Не надеюсь, что оно будет пересмотрено и изменено, но дальше я уже могу обращаться в суд. Хочу добиться отмены увольнения по статье и уйти по собственному желанию.

— Вы сказали, что не могли уже работать в таком «бардаке». А что конкретно Вы имеете в виду?

— Мне известно, что я не первая, кто из сотрудников больницы говорит об этом. Знаю, что они обращались в СМИ, в частности в вашу редакцию тоже. И я могу полностью подтвердить их слова.  

Не буду говорить за всю больницу, но конкретно в нашем отделении не все медсестры и санитарки имеют возможность ходить в специальных костюмах. Многие из них работают в обычных хирургических костюмах, некоторые ходили просто в халатах, масках и перчатках, последние выдавались на целый день. У санитарок вообще были разорванные в нескольких местах перчатки. Персонал, который работал в «грязной зоне», не имел права выходить за ее пределы, но это все не соблюдалось. Как можно тут быть уверенной, что мы надежно защищены? Мы вместе с теми же медсестрами делали перевязки.

Правда и то, что медсестрам и санитаркам, особенно последним, приходилось покупать самим маски и перчатки. В нашем отделении всякое бывает, проливаются на пол гной, каловые массы, санитаркам приходится все это убирать, перчатки рвутся, как они могут их снова использовать?

— Были проблемы с надбавками и другими выплатами?

— Лично я работаю на полставки, поэтому никаких надбавок к своей зарплате я не получала: ни премий, ни дифференцированную оплату. Надбавки во время пандемии, положенные медикам, мои 0,5 ставки не подразумевают. Но когда я вышла в первый день после отпуска, я слышала от сотрудников, что в отделении терапии и реанимации получили «ковидные» надбавки.

Однако в нашем отделение никто их получил, хотя и у нас были коронавирусные больные. Получается, тут сэкономили. Когда сотрудники подходили с этим вопросом к руководству, им сказали: ну вы же получили премию на День медицинского работника. Хотя какое это имеет отношение?

Кстати, им выдали премию в июне, а в следующем месяце с них удержали эту премию и вернули деньги в кассу.

— Как это?

— Вот так, об этом мне рассказали мои бывшие коллеги. И люди уже начали уходить.

— Сколько человек с начала пандемии уволилось из вашего отделения?     

— Насколько я знаю, три человека из нашего отделения уволились до моего отпуска. После я уже не знаю. У меня не было возможности общаться с бывшими сотрудниками, потому что администрация больницы распорядилась не пускать меня в отделение.  Более того, меня заблокировали в единой системе DamuMed, я хотела посмотреть анализы одного моего пациента и случайно обнаружила, что у меня нет доступа. Я дипломированный специалист, мои бывшие пациенты в любое время ко мне могут обратиться за консультацией, но теперь я не могу их проконсультировать.

Считаю эти действия администрации больницы неправомерными. Ведь в итоге страдают больные, потому что я отрезана от информации, не могу посмотреть их анализы, проследить динамику и проконсультировать их. Уволив меня по статье, они поставили крест на всей моей прошлой и будущей профессиональной деятельности, практически вынесли мне приговор.

Понимаете, ведь этот случай с постом в Facebook, это просто был повод меня уволить. Я не в первый раз задаю неудобные вопросы руководству. Помимо нынешней ситуации в больнице очень много проблем, связанных с элементарными требованиями санитарии, антисептики и прочего.  Когда я видела такие моменты, я всегда подходила к руководству, конкретно к заведующему отделением. Он всегда говорил: хорошо, мы устраним это. Но все оставалось как прежде.  Так я стала неудобным сотрудником.

К примеру, я шесть лет проработала в 12-й городской больнице и шесть лет в 7-й больнице в Калкамане. Мне есть с чем сравнивать мою работу в этой больнице. В 12-й больнице стерильность была во всем, а здесь до всего этого далеко.

— Можете рассказать подробнее? 

— Нет элементарно постельного белья или оно очень старое и рваное. Больные госпитализируются, и лежат на матрасе, который в пятнах от крови, гноя. Они вынуждены нести белье из дома. Был случай, когда больная, которую нужно было везти на операцию, отказывалась ложиться на голую кушетку, требовала простыню, ей принесли какую-то рваную тряпку, она устроила скандал. В итоге мы минут 40 потеряли, а операционное время дорого. И это только один пример.

Не знаю, на что и как тратятся средства в больнице, но зачастую нет элементарно физраствора, инструменты в перевязочных старые, допотопные. Взять, к примеру, зажим, которым нужно ухватить мертвую ткань: ты не можешь этого сделать, потому что зажим не работает, ты мучаешься сам, мучаешь пациента, причиняя ему боль и дискомфорт. В шкафчиках у них там есть где-то новые инструменты для комиссий, всяких проверок, а работать приходится вот такими старыми нерабочими инструментами.

Когда задаешь неудобные вопросы, требуешь нормальных условий для работы, администрации это не нравится. Это мои больные, я за них отвечаю, должна им обеспечить условия, они у меня спрашивают, а я в свою очередь задаю вопросы руководству. Пациенты и сами не раз писали жалобы. Но все бесполезно – ничего не меняется.

И вся эта ситуация обострилась последние год-два. Вместо решения проблемы – неадекватная реакция, что от таких сотрудников лучше избавиться. И меня давно хотели уволить, до увольнения мне делали два выговора. Двадцать лет я работала без единого замечания или нарушения, а тут строгие выговоры за какие-то последние год-два. Причем в этих случаях практически не было моей вины, меня просто сделали крайней и подводили к увольнению.

Вот приведу пример: завотделением мне была выделена палата и больных, которые ложились в нее, я вела, в течение 8 месяцев так было. Как-то я вышла из отпуска, эта палата была занята больными, которых вел второй хирург. После двух недель они выписались, и затем из других двух палат я перевела своих пациентов туда. Администрации это не понравилось, оказывается, они уже решили, кому ее передавать, и на меня написали рапорт, что «я самовольно занимаюсь ротацией больных, постоянно требую условий, подрываю имидж больницы, создаю конфликтные ситуации». Я, что, для себя требую условий?

Когда одна из моих пациенток нуждалась в консультации кардиолога, я писала в записи неоднократно, что ей нужна его консультация, но мой запрос игнорируется. Потом эта больная выписывается, уезжает в Тараз, и через три дня умирает от сердечной недостаточности. За все эти случаи делают виновной меня. Мне объявляют строгий выговор. А ведь это очень серьезно для врача, выговор объявляют в случае, если пострадал больной, если была допущена врачебная ошибка или халатность. Но где тут моя лично халатность, если все мои просьбы и требования оборачиваются «созданием конфликтной ситуации и подрывом имиджа больницы?».

На мой взгляд, в больнице установился «диктаторский» стиль управления персоналом. Когда говоришь о своем несогласии, тебя берут на заметку и вот так подводят к увольнению. Но почему я должна молчать, особенно в такое время? Тем более я пыталась ранее решать эти проблемы внутри больницы, без скандала, но, как видите, это невозможно.

Напомним, что о проблемах в ГКБ №4 мы пишем не в первый раз. С момента официального объявления пандемии в Казахстане из этого медучреждения поступали тревожные сигналы. В одном из материалов мы рассказывали о том, что в больнице не хватает защитных средств для сотрудников — не говоря уже о защитных костюмах, даже перчатки и маски они были вынуждены покупать сами. В другом — про то, что медики не получают положенных надбавок. В последнем материале на условия в больнице жаловались пациенты и врачи: из-за того, что не созданы условия для соблюдения мер по изоляции больных КВИ, коронавирусом начали заражаться сотрудники и увольняться.

---

В пятницу нам стало известно, что в больнице сменился главный врач – им стал Саги Бейсенбеков, бывший главврач БСНП города Алматы. Ранее он занимал должность главного врача Жамбылской областной больницы, работал врачом-урологом Центральной клинической больницы Медцентра управления делами президента РК г. Алматы.  Надеемся, он разберется с «бардаком» в больнице.

---

Мы будем продолжать следить за ситуацией в этом учреждении.