В итоге выборов в Мажилис Парламента РК и маслихаты всех уровней, прошедших 19 марта, президент страны Касым-Жомарт Токаев достиг необходимой цели – сохранил контроль над законодательным собранием. Так оценивает электоральную кампанию политолог Димаш Альжанов. По его мнению, с помощью такого контроля элиты страхуют себя от непредсказуемости в условиях возможного транзита власти.
Предлагаем вниманию читателей серию интервью с казахстанскими экспертами по итогам выборов. Мы попросили их дать оценку поствыборной ситуации в Казахстане, ответив такие вопросы:
⊕ Как бы вы оценили прошедшую выборную кампанию – власть выиграла или проиграла? Гражданское общество выиграло или проиграло?
⊕ Вы верите оценкам независимых наблюдателей – что результаты выборов не такие, как их огласили власти?
⊕ Почему вы думаете, власти провели эту выборную кампанию с такими нарушениями – фальсификацией, снятием кандидатов по смешным основаниям? Почему бы не дать пройти в парламент двум-трем независимым кандидатам – что в этом страшного? Чем и чему они могут помешать?
⊕ Почему власть в лице Акорды так боится гражданского общества? Или это иллюзия, что боится? Тогда чего Акорда реально боится?
⊕ Как думаете, чего теперь ждать после выборов от власти в отношении гражданских активистов? Будут репрессии? В отношении кого – активистов, журналистов, бывших кандидатов?
Часть ответов на эти вопросы мы привели в нашем поствыборном анализе Выборы в Казахстане: популизм реформ и страхи постназарбаевской власти, но решили дать еще и развернутые интервью с каждым экспертом по отдельности , так как мнения и оценки каждого из них показались нам очень интересным и заслуживающими внимания широкой аудитории.
Список всех интервью вы найдете в конце этого материала.
Итак, читайте (и смотрите на видео в конце текста) интервью с политологом Димашем Альжановым.
— Димаш, как бы вы оценили результаты прошедших выборов? С одной стороны – «Жана Казахстан», с другой стороны – у власти всё те же.
— В данных выборах не было собственно выборов, они прошли под контролем и обернулись ожидаемым предсказуемым результатом. То есть само устройство избирательной системы ведет к тому, что исход выборов предрешён.
И в этом весь смысл авторитарных систем — контролировать выборы, их конечный результат. А наличие одномандатных кандидатов — это просто ширма, которая должна была убедить международное сообщество и часть внутренней аудитории, что якобы режим поменялся, и после января 2022 года некоторые изменения в порядок выборов были внесены.
Но это было сделано формально, для видимости. А в реальности полный контроль Токаева над парламентом сохранился.
— Однако же власть пошла на возвращение выборов по одномандатным округам. Можно ли говорить, что гражданское общество в этом плане получило некий выигрыш? Политическая борьба может стать бесценным опытом на будущее.
— Я бы не переоценивал значения одномандатных кандидатов. Если мы посмотрим на их способность мобилизовать электорат, мы видим, что этого не было сделано. А некоторые кандидаты просто формально участвовали в выборах — для того, чтобы как-то свой имидж продвинуть, понимая прекрасно, что шансов на победу у них нет.
Поэтому я бы всё-таки оценил эту кампанию больше негативно. Я в одном из интервью говорил о том, что нынешние независимые кандидаты это не серьёзные оппозиционные политики, а больше политические предприниматели. Да, их деятельность в некоторой степени сотрясает информационное пространство, но не создаёт фундаментальных изменений.
Что же до опыта избирателей, они подобные выборы уже 30 лет наблюдают и участвуют в них в той или иной форме И, как видите, серьёзных сдвигов нет. Пока не появятся серьёзные оппозиционные организации, которые будут действовать в стране, которые будут иметь региональные представительства, серьёзных изменений не произойдёт.
Для примера можно привести деятельность СМИ. Вот вам разрешают что-то писать, кого-то критиковать, но в целом на свободу слова фундаментального воздействия это не оказывает.
— Верите ли вы оценкам независимых наблюдателей, что результаты выборов – вовсе не такие, как их огласили власти?
— Я думаю, только один приведенный наблюдателями параметр можно рассматривать — это параметр по явке, где они параллельно вели подсчёт на 604 участках в Алматы. Сбор остальных данных, если посмотреть, не соответствовал правилам методологии, а сами независимые наблюдатели были слишком малочисленны, их деятельность ограничена, чтобы собрать точные хорошие данные. И это большая проблема.
Поэтому мы точно можем сказать, что явка минимум в два раза была завышена в Алматы, а в регионах этот показатель был завышен, наверное, раза в четыре. Мы также точно можем сказать, что массовые вбросы бюллетеней, которые фиксировались в Алматы и в Астане, в регионах, особенно в сельских округах, были массовыми, и количество бюллетеней в урнах намного превышало количество проголосовавших. То есть вот эти данные можно взять у наблюдателей и сделать корреляцию по стране.
В целом, пока не будет серьёзных политических игроков и конкуренции, независимое наблюдение само по себе не может сильно развиваться. То, что было в конце 90-х годов прошлого века, наблюдается и сейчас, ситуация с наблюдением за выборами не поменялась. А прошло 20 лет.
— И зачем тогда в таких условиях избирательные комиссии на местах пошли на нарушения избирательного наказания? Мы видели и снятие кандидатов, и вбросы бюллетеней…
— Давайте смотреть. Кандидатов снимали точечно и, как правило, тех, кто мог нарушить изначально заложенный результат. Это делалось для того, чтобы контрольная сумма голосов за «правильных» кандидатов не сбивалась.
А когда общество массово не пошло на выборы вообще, встала необходимость избирательные урны заполнить в принципе, потому что заложенный результат — 50% явки – не соответствовал действительной картинке.
Поэтому и была дана команда после 10 часов утра массово вбрасывать бюллетени в течение всего дня голосования.
— Если независимые кандидаты, по вашему мнению, больше политические предприниматели, почему было бы не пропустить в парламент парочку таких? Ведь серьезной роли они не сыграют.
— С точки зрения властей, ближайшие пять лет могут быть для нее немного непредсказуемыми. Президент Токаев находится в достаточно преклонном возрасте, есть определённые риски, связанные с тем, сможет ли он осилить семь лет своего президентства. Схема преемственности власти будет прорисовываться в следующие пять лет. Поэтому даже отдельные неконтролируемые парламентарии, пусть единичные, могут создать лишний информационный шум или занять определённую позицию в парламенте.
А это потребует от администрации президента значительных усилий, чтобы их нейтрализовать — вплоть до лишения мандата. И власть выбрала максимально для себя безопасный вариант: «купили» Бапи и провели в мажилис еще ряд отдельных предсказуемых кандидатов, которые нужны для создания «демократического шума». То есть это приемлемый для власти вариант, поэтому они особо тут не стали заморачиваться.
— Получается, власть в лице Акорды боится гражданского общества? Или это иллюзия?
— Власть боится массовых выступлений — таких, какие мы видели в январе 2022 года. Поэтому они прибегли к жестким действиям, пошли на расстрел и подавление, потому что это действительно вызвало страх. Отдельные же выступления шумных кандидатов, которых они могут при определенных обстоятельствах перекупить или нанять на работу, для них неопасны.
Вообще выборы в целом могут служить неким триггером, катализатором массовых выступлений. Вот с этой стороны действующая власть опасается выборов, поэтому старается максимально их контролировать, не регистрировать партии, отстранять нежелательных кандидатов.
Жанболату Мамаю сейчас дали срок условно – то есть на следующих и парламентских, и президентских выборах он будет недееспособен политически. Можно констатировать, что политическое поле зачищено ещё раз, а политические предприниматели для властей большой проблемой не являются.
— Чего теперь ждать после выборов от власти гражданским активистам? Будут ли репрессии? И в отношении кого?
— Чего не хочет власть? Она не хочет возмущений, не хочет, чтобы общество могло самоорганизоваться и мобилизоваться на протесты, как это было после президентских выборов 2019 года, когда разные группы будоражили общество. Поэтому, естественно, если подобное будет происходить, отдельных журналистов или гражданских активистов подвергнут определенным репрессиям.
То есть это наиболее приемлемый риск, и власть готова терпеть критику, даже со стороны международного сообщества. Если вы помните, Токаев уже предупреждал и в определённой степени угрожал, что верховенство закона восторжествует, а провокаторы будут наказаны. Вот в этой плоскости, я думаю, и будет подготавливаться законодательная база.
Но чтобы перейти к массовым репрессиям, власть должна понять сумму угроз. Пока этой угрозы не существует: оппозиционные поле полностью вытоптано, а серьёзных соперников пока в стране нет.
Раскола элит на фоне январских событий не произошло, режим себя сохранил, преемник Назарбаев удержал власть и обеспечивает безопасность. А если и идет какой-то лёгкий «наезд» на членов «семьи», это не означает, что появился новый Казахстан или к власти пришли новые люди.
— Спасибо за интервью!
Читайте интервью с аналитиками по выборам и поствыборной ситуации в Казахстане по ссылкам ниже:
«Первые репрессии уже начались». Мнение Шалкара Нурсеитова
«Пора уже браться за педагогов». Мнение Толганай Умбеталиевой
ПОДДЕРЖИТЕ «РЕСПУБЛИКУ»!
Можно через KASPI GOLD, отправив донаты на номер телефона 8-777 681 6594 или на номер карты 4400 4302 1819 1887.
И есть еще несколько способов – на этой странице.
