— Лукпан Сайлауович, вот подпишите здесь. Это подписка о неразглашении сведений предварительного следствия.
— Я не буду это подписывать.
— Почему?
— Потому что это может причинить существенный вред моим правам. А по закону я могу отказаться выполнять ваши указания, если они существенно вредят моим правам.
— Это в каких законах об этом говорится?
— В Уголовно-Процессуальном кодексе. Я же при вас его читал.
— Покажите мне, в какой статье об этом говорится?
— Вы же следователь, а не я. Наверняка вы лучше меня ориентируетесь в УПК. Насколько я помню, это было в главе про права свидетеля.
— Вы не свидетель! Вы почти подозреваемый.
— Ну почему же? Самый что ни на есть свидетель. Вы же как следователь сами определили мне этот статус.
— Вы свидетель с правом на защиту. Это не одно и то же.
— Да, я знаю разницу.
— Откуда вы это знаете?
— Я же говорю — прочитал то, что написано в УПК.
— Хорошо. Начнем допрос.
— Боюсь, что мы не можем начать допрос. Мне нужен защитник.
— У вас есть свой адвокат?
— Да есть.
— Тогда почему пришли без него? Вы специально меня задерживаете?
— Я?! Вообще-то по вашему поручению меня час назад с улицы принудительно доставили к вам. Ваши сотрудники отобрали у меня телефон. Когда бы я успел вызвать адвоката?
— Вас не доставляли принудительно. И вообще я сейчас вызову вам дежурного адвоката. Я не обязан ждать вашего адвоката.
— Хорошо. Вызывайте дежурного.
Следующие полчаса следователь обзванивал несколько адвокатских контор в поиске дежурного адвоката. Найти такого не удалось. Вечер пятницы адвокаты, судя по ответам, предпочитали проводить где угодно, но только не в кабинете следователя.
— Хорошо, где ваш телефон?
— Спросите у ваших коллег, которые меня задержали.
— Вас никто не задерживал. Они просто обеспечили вашу явку.
— Для того чтобы применять ко мне меры принуждения в виде принудительного доставления у вас должны быть основания. Например, если бы я неоднократно не являлся к вам по повестке или уклонялся от получения повестки. А так как этого не было, значит сегодняшние ваши действия не имеют ничего общего с законностью.
— Вы меня оскорбляете!
— Чем именно?
— Тем, что называете мои действия незаконными.
— Хорошо. В Уголовном Кодексе есть статья «Оскорбление представителя власти», вы можете привлечь меня к ответственности по этой статье, и мы будем разбираться, было оскорбление или нет.
— Надо будет и привлеку. Не беспокойтесь.
— Я как раз спокоен.
— А почему спокойны? Вы понимаете, что есть уголовное дело?
— Да, прекрасно понимаю. Спокоен, потому что я пока всего лишь свидетель с правом на защиту. Вот сижу, читаю про свои права в этом статусе.
— Отдайте мне УПК обратно! Я вам не библиотека. В следующий раз приходите со своим УПК. Я вам не обязан вообще давать что-либо читать.
Спустя час пришел адвокат Мейржан Доскараев, которого мне нашли правозащитники. Время уже было около 20:00. Следователь с нескрываемым облегчением:
— Ну, приступим к допросу.
— Боюсь, что мы не можем начать допрос.
— Что на этот раз?
— Я заявляю ходатайство о том, чтобы меня ознакомили с заявлением, которое стало причиной для уголовного дела.
— Кто вам сказал, что у вас есть такое право?
— Уголовно-Процессуальный Кодекс.
— Где? На, покажи, где это написано?
— Мы уже на ты?
— Хорошо. ПОКАЖИТЕ!
— Вы же отобрали у меня УПК. Он у вас. Можете прочитать сами. Кажется это пункт 12 той статьи про свидетеля с правом на защиту.
Следователь старательно стал читать вслух содержание статьи. Добравшись до нормы о том, что свидетель с правом на защиту имеет право на ознакомление с материалами дела, затрагивающими его права и интересы, следователь стал усиленно морщить мозг. Видимо такой подлости от УПК он не ожидал. Несколько секунд шла напряжённая работа мысли.
— Хорошо. Я вам дам прочитать заявление. Но вы больше такие книжки не читайте. Вредно это.
Спустя час в кабинет неожиданно и стремительно вошёл начальник следственного отдела, то есть начальник следователя. Обращаясь к следователю, он приказал:
— Так! Срочно прерывай допрос и отпускай его.
Следователь: — В смысле прерывай?!
Начальник: — Потому что уже время истекает. Мы не можем его удерживать больше четырех часов.
Круглое лицо следователя вытянулось в немом вопросе. Казалось, ещё секунда, и он вслух скажет: «Начальник, ты про что?! Когда это нас останавливало?»
Снова стало слышна работа мысли. На этот раз гораздо громче и интенсивнее. После недолгой паузы следователь произнес:
— Время 21:10. Допрос прерывается и переносится на завтра, 11 апреля, на 10 часов.
После этих слов следователь выключил камеру и закрыл программу на компьютере. Наскоро собравшись, следователь сказал, что проведет меня и адвоката на выход. В коридоре нас остановил начальник следователя.
— Ты ему дал расписаться в протоколе допроса?
— А зачем?
— Как зачем?! Возвращайтесь и оформляй как положено.
Тут уже я не мог упустить момент и сказал:
— А ведь я знал.
Следователь уставился на меня.
— Что знал?
— О том, что вы неправильно завершили следственное действие. Надо было мне дать расписаться.
— А чё не сказали, если знали?
— Да беспокоился, что вы опять решите, что я вас оскорбляю.
СМОТРИТЕ ИНТЕРВЬЮ с Лукпаном Ахмедьяровым, где он подробно
рассказывает свою историю, по этой ссылке.
БОЛЬШЕ оперативных и важных НОВОСТЕЙ в нашем Telegram-канале:
https://t.me/respublikaKZmediaNEWS
ПОДДЕРЖИТЕ «РЕСПУБЛИКУ»
_
В Казахстане почти нет независимой прессы. Власти сделали все возможное, чтобы заткнуть рты журналистам, осмеливающимся их критиковать. В таких условиях редакции могут рассчитывать только на поддержку читателей.
_
«Республика» никогда не зависела ни от власти, ни от олигархов. Для нас нет запретных тем. УЗНАТЬ БОЛЬШЕ О НАС можно здесь.
_
Поддержать нас можно разными способами — они указаны на этой странице.
