Как пандемия повлияла на мир. Пять тенденций от Екатерины Шульман

Существуют два популярных мнения об изменениях, которые ждут мир после пандемии. Первый: «Мир никогда не будет прежним, жизнь никогда не вернется туда, где она была до пандемии». Второй: «Чрезвычайная ситуация не принесла ничего нового, но ускорила те тенденции, которые были до нее».

Известный российский политолог Екатерина Шульман является сторонником второго тезиса. Почему — она подробно объяснила во время своего выступления в рамках неформальной конференции ZhasCamp, которую уже 11 лет проводит молодежная информационная служба Казахстана.

«И люди, и социальные институты на любые внешние вызовы реагируют так, как умеют, новые навыки или знания они приобретают медленно. Реакция на внешние вызовы обычно представляет собой продолжение тех практик, которые в том или ином социуме уже сложились, поэтому новых социальных практик не возникает. Но любая чрезвычайность усиливает те конкуренции, которые в обществе были до этого и с большей скоростью сметает с социальной сцены то, что до этого медленно устаревало», — сказала Екатерина Шульман и назвала пять базовых тенденций, существовавших в мире и раньше, но развитие которых пандемия значительно ускорила.

Ниже предлагаем фрагменты из ее лекции.

О гуманизации и ценности человеческой жизни

«Первая и самая главная тенденция, относительно которой многие другие являются производными, это гуманизация и повышение цены человеческой жизни. Что имеется в виду? И пандемия, и эпидемия, и смертельные болезни — постоянные спутники человечества. Карантин — тоже явление не новое…

Но новым является вот что. В условиях снижающейся рождаемости и стареющего населения никакое правительство в мире не может себе позволить относиться к болезням так, как раньше. То, что все страны независимо от их политических моделей и типов политических режимов отреагировали на первую волну эпидемии чрезвычайной готовностью к ограничению свободы ради безопасности, показывает нам и  распространенность гуманизации, и ее темную сторону.

Ради спасения жизни человечество готово на очень многое. Правительства сегодня не могут позволить себе сказать, по крайней мере, без политических последствий, что пусть те, кто выздоровеет – выздоравливает, а те, кто умрет, то судьба у них такая. Это более политически неприемлемо.

Но мы также видим, что принимаются жесткие, суровые и дорогостоящие ограничительные меры, и те политические власти, которые их вводят, испытывают повышение популярности, может быть, временное, но тем не менее. И готовность людей соблюдать эти крайне тяжелые для них ограничения тоже говорит о том, что они реально согласны платить такую высокую цену за сохранение своей жизни и здоровья».

О физических барьерах и общем информационном пространстве

«Вторая тенденция — это специфическое сочетание глобализации в условиях изоляционизма: физических барьеров и единого информационного и политического пространства. Темы, которые людей волнуют, фактически являются едиными для всей планеты. Понятно, что это следствие новых информационных возможностей и единого информационного пространства, в котором каждый из нас может находиться.

Требования карантина и экономические последствия борьбы с эпидемией привязывают людей не просто к их месту обитания, а и к их месту проживания, запирают их в квартирах. И ментально люди находятся в общении, они могут эмоционально откликаться на то, что происходит далеко от них, но физически они привязаны к тому месту, где живут.

Это не новое явление, хотя и кажется, что никогда не было такого сурового карантина. На самом деле вот эта специфическая локализация, развитие местного туризма, возрождение специфического локального или регионального патриотизма началось задолго до пандемии. Еще раз повторю, чрезвычайные обстоятельства усиливают то, что росло до этого, и быстрее убивают то, что могло бы еще просуществовать, но не развивалось».

О буме онлайн-рынка и тотальной слежке

«Из сочетания глобальности и изоляции следует следующая (третья) тенденция – это переход экономического оборота в онлайн. Опять же — это не новая вещь, уже лет пятнадцать развиваются онлайн-услуги от образования до доставки, торговля постепенно переходит в онлайн. Однако вот эта запертость в квартирах в ускоренном темпе стала развивать этот сегмент.

Но другой стороной перехода в онлайн является всеобщая слежка. Все наблюдают за всеми. Любой человек становится более отслеживаемым в своих физических передвижениях, покупках, финансовых транзакциях, сетевом поведении. Государство следит за гражданами, корпорации — за потребителями, отслеживая их реакции, люди — друг за другом. Это тоже началось не вчера, но в условиях пандемии стали понятны масштабы, которые может принять слежка.

Если мы говорим о слежке государства за гражданами, то здесь ее границы проходят как раз по типам политических режимов. Все власти пытаются следить, разница лишь в том, что государство может сделать на основании результатов слежки, какие меры применить. Суровость наказания за нарушения очень сильно зависят от того, в стране с какой политической моделью вам повезло родиться и проживать и насколько общество позволяет государству устанавливать за собой тотальный надзор».

Об особенностях труда на карантине: кто кует второй ВВП?

«Четвертая тенденция – доместикация труда. Что это такое? Если говорить по-русски, то это обозначение того факта, что все больше и больше людей полностью или частично работают дома.

Это выгодно работодателю, поскольку снижает его расходы, это выгодно в определенной степени работнику, поскольку освобождает его от тягот совершать регулярные перемещения по одному и тому же маршруту, который съедает большое количество дневного и вечернего времени.

Но это способствует и размыванию границ между свободным временем и рабочим. Кажется, что мы работаем меньше, но при этом наше понятие о том, что такое рабочее время, а что такое нерабочее значительно изменилось. Если работа не состоит в том, что нужно приехать в определенное место и отбыть там определенное количество часов, то она имеет склонность расползаться на все дневное и не дневное время, люди постоянно находятся на связи, отвечают на сообщения и пишут их, поскольку наша работа не такая как раньше, она не начинается в определенное время и не заканчивается.

Кроме того, доместикация меняет наши города, она модифицирует требования людей к месту, то есть квартира превращается из места, куда приезжали ночевать, в место, где вынуждены проводить гораздо больше времени.

А перевод обучения полностью или частично в онлайн еще более изменило жизнь. Этот формат тоже не новый. Опыт дистанционного обучения накапливался все последнее десятилетие. Но пандемия решительно изменила прежнюю ситуацию, когда члены семьи видели друг друга только утром и вечером, когда и родители, и дети находились большую часть дня вне дома.

Еще одно следствие доместикации труда это тот факт, что современные городские люди вдруг осознали, что такое труд по поддержанию домашнего хозяйства, какой объем работы им требуется для того, чтобы несколько раз в день приготовить еду, поддерживать дома порядок, то есть, делать то, что до карантина, может быть, за них делали кафе или приходящая уборщица.

На глобальном уровне, скажем так, развитых стран мира это назвали вторым ВВП. Термин означает неоплачиваемый труд, в основном, обсуживающий, который большей частью делается вручную. Это та область экономики, которую статистика и экономическая наука не замечают, но при этом она существует. И карантин всем показал, насколько этот труд трудоемок и важен, и что без него первый ВВП не может производиться.

Тут можно поговорить о перспективе введении базового гражданского или универсального дохода, поскольку это тоже то явление, которое обсуждается не со вчерашнего дня, но которое стало реальностью в условиях карантина, когда в разных странах мира деньги стали выплачивать людям напрямую и без условий. Для чего? Новая постиндустриальная экономика, экономика услуг, экономика коммуникаций в качестве драйвера предполагает потребление, поэтому его стимуляция в кризис путем раздачи денег оказалась не такой безумной экономической мерой, как об этом многие думали еще некоторое время назад».

О том, как вопрос о здоровье перестал быть личным

«Пятая тенденция – секьюритизация медицины, то есть приобретение медицинскими или санитарными структурами силовых полномочий, возможностей вводить ограничения и карать за несоблюдение вводимых мер, и медикализация публичной сферы.

Вопросы здоровья гражданина становятся уже не личными, а общественными. Например, интимное измерение температуры становится публичным и знание о том, какова температура вашего тела, тоже становится всеобщим — за этим следит охранник. Нас это может быть удивляло, но быстро перестало, а скоро, я думаю, мы привыкнем к этим термометрам, как мы привыкли к рамкам металлоискателя в аэропортах и на вокзалах.

Медицинское становиться публичным и медицинское становиться силовым, потому что здоровье становится общественной, а не личной ценностью. И это напрямую связано с глобальными демографическими тенденциями, старением социоумов и снижением рождаемости, а также с изменением структуры смертности. Социумы, в которых средний возраст больше сорока лет, в котором мало детей и больше пожилых людей, будут сконцентрированы на медицинской и здоровьесберегающей проблематике».

В качестве заключения: мысли о будущем

«Онлайн-торговля, индустрия доставки — главный бенефициар пандемии, и понятно, что если даже карантинные ограничения исчезнут полностью, бум сервисной доставки никуда не денется. Я не стану предсказывать гибель торговых центров. В городах с плохим климатом они остаются популярными местами для проведения семейного досуга и в этом качестве они никуда не денутся. Люди приходят туда просто гулять, то есть, они становятся не столько торговыми, сколько развлекательным.

Нас ждут еще большая медикализация, еще большее государственное вмешательство в то, что раньше называлось личной жизнью гражданина.

Я думаю, мы будем с удивлением вспоминать те времена, когда сами определяли, идти нам на работу в случае болезни или нет. Вполне можно себе представить появление температурных рамок, автоматов по измерению температуры не только на входе, например, в офисное здание, но и на выходе из подъезда, и тот человек, у которого температура повышена, просто не сможет выйти или, может быть, сам аппарат вызовет ему скорую помощь, чтобы изолировать угрозу.

Далее, онлайн-образование – оно не пришло вместе с пандемией и не уйдет с ее окончанием. С одной стороны, это инструмент, который расширяет доступ к образованию, доступ к знанию, но одновременно размывает понятия студенческого сообщества и вообще университета как центра культуры.

Университет это не только то место, где преподаватель читает лекцию студентам, это отдельный город, который производит смыслы, производит научные открытия и культурные ценности. Студент едет учиться не только для того, чтобы получить информацию, но и для того, чтобы приобрести новый социальный опыт, попробовать себя в иных – не домашних и не детских — социальных ролях и получить новые связи. Поэтому необходима пропорция между онлайн и офлайн образованием, хотелось бы разумного сочетания этих двух компонентов и использования тех инструментов онлайн образования, которые не сводятся лишь к вещанию лекций с экрана.

Еще одна тенденция — это рост и усиление горизонтальных связей, навыков гражданского взаимодействия и взаимопомощи. В России мы увидели, что несмотря на шок от пандемии и карантинных мер, не снизилось число людей, вовлеченных в благотворительность, а волонтерская деятельность захватила еще большое количество людей.

А если говорить о политических последствиях роста и усиления горизонтальных связей, то, например, есть мнение в политической науке, что одна из причин чрезвычайно устойчивой волны протестов в Беларуси в навыках взаимопомощи и взаимосвязи, которые беларуское общество приобрело во время пандемии. В этой стране не было карантина, государство самоустранилось, поэтому сами люди помогали врачам и больным справиться в эпидемией. Мне это объяснение кажется довольно правильным, потому что навыки социального взаимодействия, взаимопомощи и волонтерства действительно легко конвертируются и в гражданскую, и в политическую активность».

Полная видеоверсия выступления Екатерины Шульман ниже.