Пришли как-то к сиракузскому тирану Дионисию невольники с галер. Три года назад возле Сиракуз их галера разбилась о скалы, и вся команда утонула, а те из гребцов, кому удалось спастись, вместе с жизнью обрели свободу. Стали они просить Дионисия разрешить им назвать их селение Нилатсом — в честь капитана галеры, на которой они были рабами.
Удивился тиран. Как же так: этот капитан их плетью порол, на цепи держал, а они его именем селение хотят назвать. Разве они, получившие свободу, не должны стараться предать забвению имя этого человека и саму память о своем рабстве под его началом?
Стали бывшие рабы объяснять Дионисию свой поступок. Первый сказал: «Ты прав, правитель, конечно, сегодня мы не прикованы цепями к скамьям галеры и никто нас не хлещет бичами, но счастливы ли мы? Только немногие из нас живут достойной жизнью. У многих нет работы, а те, кто работает, получает крохи. У нас жалкие жилища, а у кого-то и того нет».
Его поддержал второй: «Правитель, ты, выступая перед сиракузцами, часто приводишь нас в пример в качестве счастливцев, получивших свободу из рук богов. Но знаешь ли ты о том, что свобода создала для нас массу проблем».
«Но ведь на галерах вас заставляли выполнять тяжелейший труд! Ваши спины, ваши ладони по сей день хранят память того, что вам пришлось вынести», — напомнил им Дионисий.
«Да, — согласился с ним третий, — на галерах было несладко, но зато нам не приходилось думать о завтрашнем дне, о ночлеге, о том, чем кормить семью, как заплатить налоги. У нас не было всех этих проблем, мы четко знали, что нас ждет завтра: нас обязательно накормят, напоят, и мы будем делать свою работу».
«Свою работу? — удивился Дионисий — Рабский труд в цепях и побоях за похлебку вы называете своей работой?! Вы смеетесь надо мной?»
Видя негодование тирана, бывшие рабы замешкались. Наконец четвертый все же решился продолжить объяснение:
«Прости нашу дерзость, но человеку, не прошедшему галеры, трудно понять нас. На галерах тоже есть свои плюсы, причем такие, которые не может дать никакая свобода. Тебе трудно понять это великое чувство локтя и гордости за свою галеру, когда она в бешеной гонке с другими кораблями приходит первой или когда благодаря усилиям всего экипажа более сильный враг обращается в бегство. В этот момент счастье переполняет сердца и тех, кто в цепях, и тех, кто следит за их наличием. Галера была для нас тем, что делало нас единой командой, она нас объединяла. Когда кругом враги, которые хотят отправить галеру на дно, хлыст Нилатса воспринимается как суфлерская палочка в руках мудрого дирижера. Свобода сделала нас одинокими, теперь мы каждый сам по себе, и это делает нас слабыми. На галере мы были частью чего-то сильного, способного…»
«Достаточно, — остановил его Дионисий, — я все понял. Ваши проблемы в том, что вам не хватает плетки вашего Нилатса. Я знаю, как решить эту проблему. Я разрешу вам то, что вы просите, но через три дня. А пока я дам вам возможность освежить память. Эй, слуги, хорошенько выпорите этих людей и посадите на цепь! На три дня!»
Услышав это, просители хором принялись умолять Дионисия не делать этого, но было уже поздно.
Дионисий со словами «встретимся через три дня» вышел прочь.
Через три дня никто из возжелавших назвать поселение именем своего бывшего истязателя не пришел к Дионисию.
