Правительство Казахстана, оказывается, согласовывает с IT-ассоциациями новый национальный проект «Технологический рывок за счет цифровизации науки и инноваций». Его предварительная стоимость два триллиона тенге (5,6 млрд долларов), что почти в 11 раз больше, чем сумма сделки по СБЕРУ и EGov.
О существовании упомянутого выше проекта рассказал в интервью ведущему YouTube-канала «Гиперборей» Вадиму Борейко создатель digital-агентства Agarty и директор платежного сервиса Robokassa Владимир Джабаров.
Поводом же к интервью послужил скандальный Меморандум о сотрудничестве между Казахстаном и российской компанией СБЕР в сфере реализации проектов по цифровой трансформации Казахстана, в частности платформы eGov.
Мы перевели в текст самое интересное из этого интервью — читайте ниже.
НАПОМНИМ, ЧТО
3 сентября 2021 года премьер-министр Казахстана Аскар Мамин и глава группы компаний СБЕР Герман Греф подписали Меморандум о сотрудничестве в сфере реализации проектов по цифровой трансформации Казахстана, в частности платформы eGov. Подписание документа вызвало шквал критики. В числе главных опасений называлась возможная потеря Казахстаном «цифровой независимости»: мол, контроль над электронным правительством государства будет осуществлять частная зарубежная компания. Ситуация усугублялась тем, что после подписания текст меморандума долгое время не был опубликован.
Вадим БОРЕЙКО: Сначала общие Ваши ощущения от предстоящей сделки СБЕРА и правительства Казахстана по eGov.
Владимир ДЖАБАРОВ: Существуют методики, которые на уровне как правило ложных допущений позволяют нам доказать, что дважды два это пять. И, собственно, мы попадаем в такую ситуацию, когда мы должны коммуницировать или разговаривать с автором этого доказательства именно внутри доказательства.
Б: Что Вы имеете в виду? Вы имеете в виду изначально ложный посыл? Который с помощью статистики приводит к нужному кому-то выводу?
Д: Честно говоря, в контексте данного случая министр сделал несколько допущений.
Б: Министр Багдат Мусин?
Д: Да, в данном случае наш министр цифрового развития сделал допущение, что нам нужна платформенная модель. Это допущение принимается как аксиома в дальнейшем разговоре. Дальнейшее допущение, что эта модель может быть только сберовская — это тоже признается как некая аксиома, а дальше происходят объяснения и коммуникация. Во всей этой истории вот эта часть мне не нравится больше всего, то есть я пока не понимаю, что мы вообще собираемся строить.
Б: То есть нет ответа на вопрос зачем эта платформа нужна?
Д: Да. А еще не понимаю, что министр хочет строить. У нас нет даже временного горизонта. То есть мы говорим о годе, о трех или о пяти годах? Для меня было бы нормально эту историю размотать с самого начала и понять уровень виденья: а что мы строим, что цифровизировать собрались и что получим на выходе?
Б: Нет Mission&vision, да? Нет понимания для чего это надо?
Д: Нет видения, каких-то измеримых показателей, сроков. Я не говорю, что это именно так, но обладая той информацией, что нам дали, выходит, что мы тратим деньги для того, чтобы внедрить платформенную модель ради внедрения платформенной модели, а что мы получим на выходе и через какое время это большой вопрос.
И, мне кажется, что обсуждение с этого и должно начинаться. Давайте эту историю отмотаем к началу и посмотрим, что мы собрались автоматизировать? И что это даст? А нужно ли это делать или нет? Мы этого не знаем. Есть только набор допущений, с которыми нам предлагают работать, а в данном случае, мне кажется, это не вполне себе профессиональный подход.
Комментаторы пишут, что мы это сами могли бы сделать. Но опять же возникает вопрос, а что вы бы могли сделать?
Если говорить в контексте безопасности, то мы не очень много знаем о платформе СБЕРА — никто не видел ее детали, никто не понимает, вернее, лишь ограниченное число людей понимает, что они собираются делать, и ни рынку, ни обществу об этом не рассказали. Нам просто эти решения объясняют, причем делают это коротким информационным хвостом.
Б: СБЕР себя позиционирует не как финансовый институт, а как большую экосистему в сфере IT-технологий. Есть ли у СБЕР какой-то опыт или какие-то продукты уже работающие? Успешные кейсы и так далее?
Д: Спектр задач, которые решает СБЕР, очень большой. Но возвращаясь к этой самой платформе СБЕРА, которую, если не ошибаюсь, запустили чуть больше года назад, то я не видел. То есть мы можем говорить о других успехах СБЕРА, но это будет не совсем в контексте нашей ситуации. А вот говорить о платформе СБЕРА на уровне открытой публичной информации, как об успешной штуке, пока достаточно сложно.
Б: Цена вопроса — пятьсот миллионов долларов, потом же будут еще какие-то дополнительные траты? Не говоря о том, что этот бюджет может возрасти.
Д: Я прочитал меморандум, он, к сожалению, дал не очень много информации, но про цифры 500 миллионов долларов — это на самом деле не те деньги, которые мы истратим на эту платформу. 500 миллионов долларов — это деньги, которые АО «НИТ» («Национальные информационные технологии») получит в виде кредита, а будет стоимость проекта изначально больше или меньше, мы не знаем. Пятьсот миллионов — это кредит, задекларированный в меморандуме.
Б: В том же СБЕРЕ?
Д: Да. Кстати, как правило большое внедрение всегда приводит к удорожанию. И мы не очень пониманием стоимость содержания той инфраструктуры, которую создаем. Вообще нет ни одной цифры про затраты на инфраструктуру в каком-то горизонте. По сути, это инвестиционный кредит, который должен быть возвращен в определенное время вместе с процентами. И, собственно, для меня, как бывшего банкира, нормальный естественный источник возврата инвестиционного кредита — это чистая прибыль АО «НИТ».
И здесь возникает две вероятности — либо АО «НИТ» уже зарабатывает столько, что сможет вернуть кредит, что для меня сомнительно, но отчетности я не видел, либо будет зарабатывать после внедрения этого проекта гораздо больше и достаточно, чтобы этот кредит вернуть.
Б: Где оно возьмёт деньги? У нас?
Д: Либо источники доходов возникнут при внедрении этой платформы. Это вопрос. В отсутствии информации я могу манипулировать этой цифрой как хочу, она никаким образом не объяснена.
Б: Слушайте, а эта платформа в итоге не превратится в платную для нас?
ДЖАБАРОВ: Вариант мне бы показался разумным для представителей бизнеса, то есть, если бизнес захочет что-то реализовать, используя платформу, то, почему нет? Но я не думаю, что платформу сделают платной для физических лиц.
Б: Казахстанское IT-сообщество предложило отечественную альтернативу этому проекту…
Д: Это был «Коммерческий консорциум отечественных разработчиков», в котором более 1000 разработчиков. Коллеги предложили не альтернативу, а начать с правильной истории: давайте проведем аудит и спроектируем архитектуру платформы. Они предложили за эту работу 308 000 000 тенге…
Д: Министерство цифрового развития заявило, что оно изучило рынок, но этот тезис должен был превратиться в некое юридическое действие в виде конкурса, объявления тендера и так далее на основе техзадания, аудита и прочего. Должен был быть объявлен большой набор критериев, после которого выбор того или иного исполнителя был бы более объясним и понятен. Так мы бы получили вполне понятный и относительно прозрачный процесс.
Б: Багдат Мусин должен был показать эти рыночные исследования, чтобы мы понимали ситуацию и сколько эти исследования стоили. То есть у нас нет никаких свидетельств, пока это только слова министра?
Д: Скажем, изучение рынка они могли сделать своими силами. Но мы о нем не знаем. Единственное, о чем существенно говорит министр, это о критериях открытого кода, о других критериях я не слышал.
Б: Какие новые знания вам добавил текст меморандума?
Д: Меморандум, по большому счету, очень короткий документ, который выдает несколько деклараций. Из полезного это обязательства по подписанию договора и собственно кредит в 500 000 000 долларов, который получит АО «НИТ».
Д: – Насколько я знаю, сейчас в IT-ассоциациях правительство согласовывает национальный проект «Технологический рывок за счет цифровизации науки и инноваций». В моем понимании платформенная модель (EGov на СБЕРЕ) и то, что написано в этом проекте, — это вещи одного и того же порядка. Если говорить о стоимости проекта в драфтовых (предварительных) документах, это два триллиона тенге.
Б: — Это в 11 раз больше, чем сумма сделки по СБЕРУ и EGov.
Д: – Проект еще не утвержден, он находится на согласовании. Ну, вот мне было бы прям очень понятнее, если бы объяснили, как сделка с платформенной моделью укладывается в тот национальный проект, который сейчас находится на утверждении.
Б: — А драфт этого национального проекта был где-то опубликован или пока по IT-рынку ходит в виде вордовского файла?
Д: – Я его получил из одной IT-ассоциации. Меня попросили дать комментарии. Публикаций не видел.
Б: – То есть это не фейк, а достаточно верифицированный документ?
Д: – Да, это вполне верифицированный источник. Это серьезные ассоциации, которые занимаются рассмотрением этого документа.
Б: – Публичное обсуждение этого документа когда должно начаться?
Д: – Тут я вам точно не отвечу. Это, скорее, вопрос к ассоциации, которая сейчас документ рассматривает. Насколько я знаю, там практика очень забавная: могут прислать огромный документ и попросить на следующий день до 17:00 дать обратную связь.
Б: – Подытоживаю. То, что мы сейчас кипятимся вокруг истории со СБЕРОМ и EGovом, может показаться семечками, когда нам выкатят на обсуждение нацпроект за 2 триллиона. Если, конечно, выкатят. А снова не поставят перед фактом, как сделали с меморандумом, АЭС и поправками Сарыма-Закиевой?
Д: – На самом-то деле национальный проект цифровизации — это очень благая история, и выглядит она очень позитивно. И на уровне деклараций это очень хорошая штука.
Б: – Смотря каким содержанием ее наполнить…
Д: – … и что можно сделать. Это правда. И там возникает огромное количество вопросов — и в части содержания, и по участию государства в бизнесе, и в части сокращения бизнесовой поляны. Потому что многие вещи государство там все забирает и забирает. А да, этих вопросов много. Сама методология говорит вот о чем: что бы ты ни накомментировал — всегда находишься в проигрыше, потому что не знаешь начала и не знаешь конца. А твои оппоненты информационно всегда сильнее подготовлены. И такой подход — не только в истории с EGovым. Вот он ужасен.
В этой стране очень много людей, которые уже объективно умные, объективно опытные и которые могут внести даже безденежную ценность — т.е. на уровне консультаций или каких-то других вещей — в разработку этих проектов. Я убежден, что огромное количество людей готовы помогать своему государству абсолютно безвозмездно и очень профессионально. А вот эта практика полуоткрытых-полузакрытых данных, практика пересылания какой-то информации, которую сложно верифицировать, — мне кажется, не очень хорошая история.
IT — очень прозрачная вещь, интернет помнит все. А рынок очень маленький. И нам просто нужно научиться жить совершенно в другой среде. Люди в этой стране выросли, они стали профессионалами и они могут выносить профессиональные суждения. И делать из нас глупых — это очень странно.
Полностью интервью смотрите на YouTube-канале «Гиперборей».
