Рост цен на все и вся, двузначные цифры инфляции, обеднение населения, тотальный контроль над гражданским обществом, закручивание гаек на политическом поле, увеличение числа политзаключенных – то, что мы наблюдали на протяжении всего 2023 года.
Казахстанский политолог Димаш Альжанов считает, что правительство Казахстана вовсе не так беспомощно, как это иногда выглядит со стороны. Просто оно в течение года решало только те задачи, которые нужны президенту Токаеву и его команде для сохранения власти.
Итоги 2023 года – в нашем с ним интервью для «Республики».
— Димаш, какие события уходящего года (в мировом, региональном, страновом масштабе) представляются вам наиболее значимыми? И чем они значимы для казахстанского общества?
— Если посмотреть на процессы в мире, мы видим, что война в Украине создала новую политическую реальность, где значительно возросло противостояние между ведущими странами, США и Китаем. Это обострение и противостояние, помноженное на политическую поляризацию в США, выводит на первый план более прагматичный подход во взаимодействии между странами.
Этот подход исключает права человека и демократию, создавая тем самым благоприятные условия для таких автократий, как Казахстан: чтобы власти могли смело и без последствий проводить политику подавления внутренних свобод.
Мы видим, что решения, принятые руководителями Казахстана по запросу помощи от Кремля в январе 2022 года, имели свою цену. Сейчас, находясь под санкциями Запада, Россия максимально использует нашу страну и ее политическое руководство для поддержки своей экономики.
Мы также видим, что, несмотря на все сложности, Россия четко обозначила свои интересы и расширяет свое присутствие в критических для нее секторах, привязывая Казахстан к себе еще ближе, усиливая нашу зависимость от нее. В 2024 году Путин будет переизбран на новый срок, и с политическими свободами в России станет еще хуже, что негативно повлияет и на Казахстан.
Наконец, прошедший год показал, насколько зависимы и безыдейны люди, управляющие Казахстаном. Оба президента с их окружением ищут политическую поддержку и патронаж у Кремля.
Политическая модель, которую они построили и всеми путями защищают, не только препятствует развитию общества, но и не способна адекватно реагировать на простые вызовы. Вместо осознания системных проблем и перестройки на первый план выходят консервация и репрессии, как ответ на общественный запрос о смене правил игры в политике и экономике.
Все это будет напрямую неблагоприятно влиять на жизнь простых граждан в последующие годы, все больше усложняя неблагополучный багаж, который мы собрали за 30 лет независимости.
— Весь уходящий год мы наблюдали за судебными процессами по итогам событий Кантара-2022: и над «повстанцами-террористами», и над представителями властных и силовых структур (от «предателей» в генеральских погонах до палачей из младшего состава). Считаете приговоры по ним справедливыми?
— То, что мы наблюдали, не является беспристрастным следствием и судом. В наших политических реалиях справедливость невозможна. Нет здоровой политической основы, на которой ее можно было бы реализовывать.
— Дали ли эти приговоры ответ на вопрос, что же в действительности произошло в январе 2022 года?
— Суды и приговоры, которые нам в ограниченном виде показали, — это версия Токаева и его администрации, вкупе с договоренностью с другими участниками январских протестов со стороны режима. Версия, которая максимально уводит Токаева, Назарбаева и других ключевых участников от последствий, попутно наказывая вышедших на протест простых людей в назидание всем остальным.
— Но почему казахстанские власти так упорно держатся за версию террористического акта?
— Версия с террористами и, в частности, вся операция с захватом аэропорта (а именно отвод военных перед прибытием направляемой толпы) была частью обоснования для применения огнестрельного оружия и вызова сил ОДКБ. Поэтому режим защищает эту версию, допустив частично открытый суд по делу «о захвате аэропорта».
— Никогда еще электоральные компании в Казахстане не сопровождались таким количеством скандалов, как выборы в мажилис и маслихаты образца 2023 года. С одной стороны, мы видели якобы готовность системы меняться (регистрация новых партий, одномандатные кандидаты), с другой стороны – самовыдвиженцев снимали «с пробега» одного за другим, оппозиционно настроенным партиям отказывали в регистрации. И хотя результат – контроль исполнительной власти над представительной – был достигнут, но сору из избы было вынесено куда больше, чем это наблюдалось на выборах ранее. И чего таким образом добилась власть?
— Готовности менять режим у власти не было. И правила не поменялись — ни в выступлениях Токаева, ни в действиях его администрации этих признаков не было. Все эти наивные ожидания идут от манипуляции информацией, с одной стороны, и от незрелости общества — с другой.
К сожалению, независимая журналистика вместе с экспертами плохо справились с анализом и информированием общества.
Во время разработки конституционных поправок никто из политиков и тех, кто мечтал о регистрации партии, должным образом не боролся за них в публичном пространстве. Принятая в версии Токаева и его команды избирательная система со всеми ее техническими особенностями в принципе не подразумевает конкурентные и честные выборы.
Все этапы выборов контролируются назначаемыми президентом людьми. Это был изначальный план администрации Токаева по усилению его власти, и он был реализован. Дальнейшие действия одномандатных кандидатов были в рамках контролируемых рисков для режима и, к их радости, без осмысленных или скоординированных действий со стороны этих кандидатов. Так режим создал картину, где к участию, за исключением некоторых непредсказуемых кандидатов, формально была допущена оппозиция. Скандал с фальсификациями был столь явным из-за взброса бюллетеней при низкой явке избирателей.
По итогу выборов Токаев сформировал парламент из лиц, которые уже формируют его личную лояльную сеть.
— Между тем исполнительная власть – президент и правительство — весь год демонстрировала неспособность справляться с первоочередными социальными проблемами: ростом цен, высокой инфляцией, увеличением количества бедных. Президент давал поручения – их не исполняли, и при этом никто не нес ответственности. Не говорит ли это о полной политической импотенции верховной власти?
— Проблемы, о которых вы говорите, не являются важными для Токаева. Он прекрасно понимает, как функционирует система, ее внутренние правила и возможности. А вопросы, которые лично важны для Токаева, реализуются без задержек. К примеру, вопрос консолидации власти и расстановки своих людей, конституционных поправок, контроля за политическим пространством, закон о возврате активов, который дает инструменты для передела собственности.
Поручения Токаева это перекладывание ответственности на правительство. В этом – проблема нашей полупрезидентсткой формы правления, где президент не отвечает за исполнительную власть напрямую и где нет независимого парламента для эффективного контроля за ним.
Неэффективная политика в экономике и других сферах деятельности государства — неизбежные последствия действующей политической модели, где президент сосредоточил на себе все рычаги власти и использует эти свои полномочия для сохранения этой власти и контроля над жизнью общества.
Казахстан – это персоналистская автократия. В рамках этой модели полноценное развитие невозможно. Коррупционные интересы правящей группы всегда будут превалировать над общественными.
— Однако в вопросах закручивания гаек для гражданского общества и зачистке политического поля власть преуспела куда больше. Значит ли это, что поменялся вектор — политика стала важнее экономики (только в извращенной форме)?
— Совершенно верно. Политика всегда стояла и будет стоять на первом месте. Резвость, с которой Токаев и его администрация принялись за чистку политического поля, показывает приоритетность этого вопроса. Это все — эхо января 2022 года и продолжающиеся усилия по стабилизации режима. Поскольку нет организованного противостояния политике репрессий со стороны общества, режим не видит причин отказываться от ее продолжения.
— Каким, на ваш взгляд, учитывая тенденции уходящего года, будет 2024 год? Смогут ли нынешние представители власти законсервировать ситуацию, или системе придется меняться хотя бы в силу инстинкта выживания? И способна ли наша система власти видоизмениться?
— Вы смотрите на процесс с позиции гражданина. У Токаева и его окружения логика работает наоборот.
Усиление репрессий и подавление общества означает минимизацию рисков для потери власти. К сожалению, такой извращенный подход глубоко укоренён в системе взаимоотношений между режимом и обществом, и я не вижу никаких признаков того, что это поменяется в ближайшие годы.
Однако, надо помнить, что молчание и абсентеизм от политических процессов только усугубит положение простых граждан.
Это иллюзия, что от усиливающегося авторитаризма можно уйти. Все мы живем в политическом измерении, формируемом режимом, и наша общая задача и ответственность — бороться за изменения.
— Спасибо за интервью!
ПОДДЕРЖИТЕ «РЕСПУБЛИКУ»!
Можно через KASPI GOLD, отправив донаты на номер телефона 8-777 681 6594 или карты 4400 4302 1819 1887.
И есть еще несколько способов – смотрите на этой странице.
