Есть две крайние опции, к которым Россия и США придут достаточно быстро, если события будут развиваться по уже обозначенной траектории: ядерная война или насильственный переворот в Кремле. С ними все понятно, их все видят, и обсуждать здесь нечего. Интерес представляет только один сюжет – сохраняются ли шансы на какой-либо промежуточный вариант?
Что такое промежуточный вариант?
Это сейчас тоже не так просто определить. Я бы определил его через формулу: Путин у власти + война заморожена на доядерной фазе и далее протекает в холодной форме. Здесь есть два субварианта: заморозка происходит на стадии, когда Украина возвращает себе оккупированные территории или заморозка происходит без выполнения этого условия, то есть при сохранении Россией контроля над всеми или частью оккупированных с 2014 года территорий.
В первом случае Россия терпит поражение в войне, ведущейся неядерными силами, не решается применить ядерные вооружения и просит о мире в обмен на их неприменение. Во втором случае Украина либо после стратегической неудачи на фронте, либо вследствие полного уничтожения гражданской энергетики, либо уже после применения ядерного оружия просит Россию о мире, соглашаясь легитимизировать в той или иной форме потерю всех или части оккупированных территорий. Выбор между первым и вторым сценарием в основном зависит от успеха или неуспеха осенне-зимней военной кампании 2022-2023 годов.
Будучи прекрасно осведомленным об имеющихся у него опциях, Кремль в качестве рабочего плана действий выбирает стратегию НАТО в войне с Милошевичем: принуждение к миру путем давления на гражданское население. В целом трудно удержаться от соблазна сказать, что происходящее в Украине является своеобразной «ответкой» истории на Балканский кризис и методы его разрешения в 1998-1999 годах. Но, как говорится, есть нюансы.
Успех натовской операции на Балканах был обеспечен тем, что Россия тогда за Сербию и Милошевича не вписалась. Вопрос о том, правильно или нет, я сейчас не обсуждаю. На мой взгляд – абсолютно правильно. Важно просто зафиксировать, что у оставшейся один на один с НАТО Сербии иных вариантов, как капитулировать и признать территориальные потери, не было. Украина находится в аналогичном положении. Если Запад отступит, ей придется капитулировать, если Запад продолжит оказывать поддержку, она скорее будет сражаться до последнего украинца, чем примет условия Москвы. Таким образом, успех или неуспех текущей стратегии Путина упирается в один-единственный рубеж: останется ли НАТО с Украиной или соскочит, как Россия в 1999 году?
На словах вроде все просто – все нужные слова лидерами Запада сказаны и заверения Украине даны. На деле же все гораздо сложнее.
Достигнутый уровень эскалации конфликта (являющийся совершенно сознательным выбором Кремля) делает уже оговоренный уровень военной поддержки Украины совершенно недостаточным и мало эффективным. Он оказался обнулен дешевыми иранскими дронами, на перехват которых ВСУ вынуждены расходовать львинную долю поставляемых противоракет. Это увеличивает шансы на стратегический успех российского наступления, которое начнется в момент наибольшего истощения резервов украинской армии.
Таким образом, логика войны на восьмом ее месяце возвращает в повестку дня тот вопрос, который был главным в самые первые недели войны – о закрытии неба над Украиной как единственной адекватной мере ее поддержки. Сейчас, после массовой бомбардировки гражданских объектов, для этого появилось даже больше оснований, чем в начале кампании. Думаю, что вокруг этого вопроса все и будет вращаться в следующие полтора месяца.
Решение непростое и с плохо предсказуемыми последствиями. Впрочем, его непринятие может иметь вполне предсказуемые последствия – защищать в Украине через какое-то время будет нечего. Альтернатива – немедленное, кратное увеличение поставок вооружений из резервов и из действующих соединений НАТО в ближайшую пару недель. Но я сомневаюсь, что это возможно не только политически, но и чисто технологически.
Текст был опубликован в telegram-канале Владимира Пастухова
