Итоги парламентских выборов в Казахстане оказались откровенно обескураживающими. Несмотря на громкие потуги системной оппозиции и либеральную риторику нового президента, выборы 10 января ничего в политическом раскладе не изменили. Непонятно, кого организаторы выборов пытаются обмануть и доказать, что казахстанские избиратели стабильны в своих пристрастиях. Как будто не было ни пандемии, ни тотального дефицита лекарств, ни катастрофического падения уровня жизни, ни проблем с экономикой.
Уже на другой день после выборов, в понедельник, стали известны предварительные результаты голосования. Как сообщили представители республиканского ЦИК, семипроцентный пороговый барьер преодолели три партии – «Нур Отан», «Ак жол» и бывшие коммунисты из Народной партии Казахстана. Ощущение полного и безнадежного дежа вю. Как говорится, на манеже все те же клоуны.
Какой смысл было затевать все эти игрища с внутрипартийными праймериз, устраивать ребрендинг псевдооппозиционных политических организаций (две из пяти политических партий ради оживления имиджа изменили свои названия) и в конечном итоге проводить недешевые парламентские выборы в период пандемии и тяжелого экономического кризиса, чтобы получить такой результат, который мы получили? Внятного ответа на этот вопрос нет.
За партию «Нур Отан», по данным ЦИК, проголосовал 71% избирателей, у «Ак жола» почти 11% и у Народной партии – 9%. Если мы сравним итоги завершившихся выборов с итогами голосований в 2016 и 2012 годах, то увидим, что они почти ничем не отличаются. Семипроцентный порог тогда прошли все те же «Нур Отан» с «Ак жолом» и КНПК.
Разница лишь в незначительных деталях. В 2012 году партия власти набрала 80% голосов, в 2016 – 82%. И да, в этот раз слегка потяжелели фракции нуротановских крыльев – «Ак жола» и Народной партии. Если в Мажилисе шестого созыва у них было 14 мест, то теперь они займут 22 кресла.
Видимо, в администрации президента полагают, что оформившаяся расстановка традиционных политических сил не лишена некоторой иронии и изящества. Потому что, с одной стороны, парламентская оппозиция как была, так и осталась политическим импотентом. А с другой стороны, партия Назарбаева по итогам выборов вышла слегка потрепанной и с небольшими потерями: вместо 84 мест у «Нур Отана» теперь в Мажилисе будет 76.
Общество просило перемен – так пусть их получит.
Если же серьезно, то добавление нескольких мест парламентской псевдооппозиции никого не должно обманывать – «Нур Отан» снова выиграл выборы (пятые, начиная с 2004 года) и сохранит свое железобетонное доминирование в парламенте и на политической сцене страны.
А формальное сокращение своей фракции партия власти в любой момент сможет компенсировать. Либо за счет «Ак жола» и НПК, всегда готовых к любым формам коллаборационизма, либо за счет депутатов от Ассамблеи народа Казахстана (во главе которой стоит глава «Нур Отана» Нурсултан Назарбаев).
Политический расклад очевиден. Выборы в очередной раз прошли без какого-либо выбора, не принеся стране перемен.
Глядя на озвученные ЦИК результаты парламентских выборов, складывается впечатление, что за последние десять лет политические настроения казахстанцев никак не изменились. Они стабильно ходят на избирательные участки, примерно с одинаковой явкой и равным упорством голосуют за одни и те же партии. Тем самым казахстанцы как бы заявляют о том, что они вполне довольны социально-экономической ситуацией в стране.
Парадокс в том, что за это же время ВВП страны сократился вполовину, с 243 млрд долларов (по итогам 2013 года) до 137 млрд долларов (в 2016 году), казахстанский тенге обесценился по отношению к доллару в два с половиной раза (150 тенге за 1 доллар давали в 2012 году и 420 тенге – в конце 2020 года), уровень жизни простых людей упал ниже плинтуса.
Кстати, в конце декабря 2020 года занятную новость сообщил казахстанский премьер-министр Аскар Мамин. Он заявил, что уровень безработицы в стране не более 5%. Это примерно 454 тысяч человек. При этом ему следовало бы напомнить самому себе и своим министрам, что вообще-то Казахстан по уровню жизни находится в одной группе с Сомали и Камеруном, потому что половину своих доходов граждане страны элементарно проедают и еще 20% тратят на оплату обязательных услуг.
Кстати, уровень безработицы в Камеруне ниже, чем в Казахстане — 3,4%. И что? Он как был бедной африканской страной, так и остался.
Иными словами, толку от того, что 95% трудоспособного населения Казахстана работает, нет. Потому что эта работа обеспечивает им лишь нищенский уровень жизни. То же рабство, но осовремененное. И кстати, еще один забавный казахстанский парадокс — имея всего 5% безработных, Казахстан одновременно имеет 1,6 млн получателей адресной социальной помощи. Получается, что число живущих на соцпособия в четыре раза больше, чем число безработных.
А ведь число получателей адресной соцпомощи было еще сильно скорректировано. Как мы знаем, в 2019 году, когда у правительства случился внезапный приступ гуманизма (после февральской трагедии в Астане, где оставшиеся одни во времянке дети погибли, потому что родители были на работе), количество получателей АСП превысило 2 млн человек. Вот и выходит, что, даже имея работу и попав в радующую премьера статистику занятости, миллион казахстанцев (а может и полтора миллиона) не могут себя прокормить.
Возвращаясь к выборам, отмечу, что традиционно им дали высокую оценку наблюдатели от стран ШОС и СНГ. А вот миссия ОБСЕ в очередной раз отметила недостаток политической конкуренции и проблемы с независимым наблюдением (наблюдателей просто не допускали на участки).
«Поскольку все политические партии, участвующие в выборах, поддерживали политику правящей партии, агитация не была конкурентной, и у избирателей не было реальных политических альтернатив для выбора», — говорится в заявлении делегации ОБСЕ.
