Пограничный конфликт на таджико-кыргызской границе (участке границы Баткенской области Кыргызстана и Согдийской области Таджикистана), произошедший 14-17 сентября, обернулся «маленькой войной» с жертвами среди мирного населения и эвакуацией жителей приграничных населенных пунктов.
После прекращения огня 18 сентября внешнеполитические ведомства обеих стран обменялись официальными комментариями, в которых обвинили друг друга в развязывании конфликта.
- МИД Таджикистана утверждает, что конфликт был спровоцирован пограничными войсками Кыргызстана, которые при поддержке других формирований вооруженных сил 14 сентября в 7 часов 15 минут «без каких-либо причин совершили акт вооруженной агрессии в отношении Таджикистана». Министерство сообщает, что в ходе конфликта было убито как минимум 30 мирных жителей и двое таджикских военнослужащих.
- МИД Кыргызстана назвал конфликт «заранее спланированным вооруженным актом агрессии Республики Таджикистан в отношении нашего государства», в результате которого погибли 46 человек, еще 140 тысяч оказались подвержены вынужденной эвакуации.
Не делая далеко идущих выводов на тему, кто виноват, мы решили предоставить слово политическим экспертам, предложив им изложить свое видение силового противостояния и возможные пути прекращения конфликта.
«Не надо нас демонизировать»
Политолог из Таджикистана Шерали Ризоён полагает, что ключевой причиной конфликта на таджикско-кыргызской границе является незавершенный процесс делимитации и демаркации границ. И других глубинных корней нет, поскольку обе страны являются соседями и имеют длительный опыт совместного проживания в Центральной Азии.
«Во время эскалации конфликта некоторые популисты-обозреватели, чтобы усилить фон своего текста, придают конфликту культурно-цивилизационное начало, что в корне не соответствует действительности. Примером могут выступать нарративы, которые создаются сегодня некоторыми официальными лицами, СМИ и экспертами Кыргызстана в рамках информационной кампании, которая направлена на демонизацию и на обвинение Таджикистана в инициировании конфликта на границе.
Так, для российской аудитории они говорят и пишут о влиянии «коллективного Запада» на высшее руководство Таджикистана, для аудитории Запада — о влиянии на Душанбе Путина, для государств тюркского мира — об угрозе для тюрков и представляют конфликт как элемент тюрко-персидского цивилизационного противостояния, для аудитории мусульманского мира — об угрозе исламу.
Хотя официальные лица Кыргызстана используют антиисламскую риторику в своей пропагандистской работе и заявляют об участии «афганских бородачей» в конфликте на стороне Таджикистана, Таджикистан — единственный сосед Афганистана, который не признал власть «Талибан» в Афганистане, не проводил с ними переговоров, не приглашал их в Душанбе и не направлял своих представителей в Кабул.
Таким образом, с завершением процесса делимитации и демаркации границ между Таджикистаном и Кыргызстаном будет поставлена точка, поскольку данная ситуация является внутренней угрозой для государств Центральной Азии и не отвечает интересам кооперации государств региона, которую мы наблюдаем последние годы», — сказал политолог в комментарии «Республике».
Вместе с тем, по мнению эксперта, трудно предложить пути окончательного урегулирования конфликта и предотвращения подобных инцидентов в будущем, поскольку проблема границ с Таджикистаном сильно политизирована и является инструментом политической борьбы между властными элитами Кыргызстана.
Всякий раз, когда в Кыргызстане назревает внутренней кризис, ситуация на границе с Таджикистаном ухудшается и происходит локальный вооруженный конфликт, что приводит к невинным жертвам:
«По информации МИД Таджикистана, за последние 12 лет на таджикско-кыргызской границе произошло более 230 инцидентов с применением оружия. Ключевой причиной конфликта, как я отметил, является незавершенность процесса демаркации и делимитации госграницы. Вследствие этого триггерами пограничных конфликтов выступают доступ к земле, водным ресурсам и полезным ископаемым, строительство дорожной инфраструктуры и незаконные задержания граждан.
Стоит отметить, что ни один из вышеназванных триггеров не был замечен в обострении ситуации на границе и начале вооруженного конфликта 14 сентября 2022 года. Поэтому необходимо уделять особое внимание справедливому распределению и доступу граждан обеих стран, проживающих в приграничной зоне, к земле, воде, полезным ископаемым. Пока не будет завершен процесс делимитации и демаркации границы, не стоит строить транспортную и иную инфраструктуру, чтобы не будоражить населения приграничных регионов. И, наконец, перестать заниматься незаконным задержанием граждан».
Но даже в такой сложной ситуации, считает политолог, нет необходимости привлекать к переговорным процессам по делимитации и демаркации границы третьи страны.
«Единственным способом окончательного разрешения конфликта и предотвращения подобных инцидентов в будущем являются политико-дипломатические методы. В первую очередь — двусторонний переговорный процесс, без привлечения третьих акторов, где обе стороны должны гарантировать соблюдения и реализацию совместно принятых решений. Для урегулирования ситуации очень важна готовность сторон пойти на взаимные уступки, демилитаризировать приграничные территории и объявить мораторий на применение оружия в приграничной полосе. Для всего этого нужна политическая воля. И главное – не использовать проблему границ во внутриполитических играх и не заниматься истерией и демонизацией Таджикистана в информационном пространстве», — заключает Ризоён.
«Нужен международный мониторинг»
В свою очередь политический обозреватель из Кыргызстана Эмил Джураев называет отсутствие делимитации и демаркации границы не столько причиной, сколько политическим условием, при котором такие конфликты случаются:
«Из-за того, что не определена граница, остаются открытыми вопросы управления водными ресурсами, пользование дорожной инфраструктурой, споры о самой земле. И неопределенность всегда остается открытым поводом к тому, что у каждой стороны есть подоплека оспаривать каждое движение людей. Поэтому она лежит в основе регулярно возникающей конфликтности в регионе. И главным условием перехода от конфликтности к нормальным переговорам должна стать ясность и очерченность границы».
Другое дело, что власти обеих стран, по словам эксперта, не хотят показывать свою слабость в земельном вопросе.
«В определении границы есть крайние спорные точки – по ним необходимы компромиссы и взаимоприемлемые шаги навстречу. Для таких шагов требуется и политическая воля, и готовность властей каждой из сторон принять на себя протестную реакцию общества. На это чаще всего не решаются ни правительства, ни переговорные комиссии, поэтому дело стопорится. Другое дело, что раз уж мы дошли до такого состояния, что можно говорить не столько о пограничном конфликте, сколько о вооруженном вторжении на кыргызстанскую территорию на уровне небольшой войны, то требуются механизмы предупреждения повторения такого развития событий», — считает Эмил Джураев.
Таким механизмом, считает политолог, может стать международный и приемлемый обеими сторонами мониторинг недопущения эскалации и предупреждению отдельных споров на местах:
«Доселе обе страны отвергали такой вариант, настаивая на том, что смогут разрешить все вопросы в двустороннем порядке. Сегодня же, я считаю, назрела некая необходимость медиации процесса делимитации границ внешними партнерами, которые заслуживают полного доверия со стороны как Кыргызстана, так и Таджикистана».
«Подход «кто виноват» — неконструктивен»
Казахстанский политолог Рустам Бурнашев считает, что отсутствие делимитации и демаркации границы между Кыргызстаном и Таджикистаном является по большому счету поверхностным фактором, а сам конфликт называет многомерным, в котором пересекается слишком много вопросов:
«Мы всегда можем поставить вопрос, а почему не была проведена делимитация и демаркация границы? И отвечая на него, будем указывать на какие-то более глубокие факторы. Там есть спорные объекты, которые входят в хозяйственную деятельность людей обеих стран. Далее, есть заинтересованность в том, чтобы граница не была демаркирована, со стороны криминальных групп, занимающихся контрабандой в обоих направлениях (есть достаточно обоснованная версия, что там ведется и наркоторговля).
Конфликт на этом участке длится уже не первый год, и поводом для его обострения и перехода в насильственную фазу может послужить что угодно. Поэтому разбирать конкретное обострение конфликта 14-17 сентября с позиции, кто первый начал, не конструктивно. Это же не внутригосударственная ситуация, когда нам нужно расследовать происшествие и наказать виновных. Здесь стоит вопрос об урегулировании ситуации. И оно предполагает выявление взаимных проблем и интересов и попытку их согласования, а не поиск виноватых – в том формате, в котором сейчас обе стороны пытаются представить эту ситуацию».
Вместе с тем Рустам Бурнашев не верит, что вмешательство третьих сторон в конфликт может каким-то образом кардинально решить ситуацию, потому что делимитацию и демаркацию границы между собой страны могут сделать самостоятельно. А если говорить о помощи посредника, то речь должна идти о поиске позиций, которые будут устраивать обе конфликтующие стороны. Но такую помощь, имеющую конкретное наполнение, а не декларацию, пока, по словам эксперта, никто конфликтующим сторонам предложить не может.
Введение миротворческих сил ОДКБ или каких-либо иных политолог называет технически возможным, так как конфликт действительно попадает под зону ответственности ОДКБ, но проблемным:
«Понятно, что в такой ситуации любые миротворческие силы могут вводиться в зону конфликта по обоюдному согласию сторон. И здесь возникает та сложность, на которую я уже указывал: конфликт помимо официальной составляющей имеет и неофициальную, связанную с контрабандой. Очевидно, что криминальные структуры крайне не заинтересованы в том, чтобы в зоне конфликта находились нейтральные силы, которые могли бы его каким-то образом купировать. Есть серьезный риск, что введение в зону конфликта каких-либо миротворцев приведет к тому, что просто появится дополнительная сторона конфликта, против которой будут совершаться насильственные акции. Это проблемно».
Говоря о возможном влиянии конфликта на Казахстан в силу близости территорий, Рустем Бурнашев говорит, что этого никоим образом не происходит:
«Это локальный конфликт. Конечно, мы не можем исключать, что в перспективе может быть его эскалация и распространение, но на настоящий момент я не вижу, чтобы на Казахстан ситуация как-то влияла».
Что произошло 14-17 сентября?
Напомним, что 14 сентября, примерно в 7 часов утра в районе поселка Ворух (эксклав, окруженный Кыргызстаном, являющийся частью города Исфара Согдийской области Таджикистана) произошла перестрелка между пограничниками Таджикистана и Кыргызстана. Через некоторое время было сообщено, что один таджикский пограничник был убит, а двое других получили ранения в ходе столкновений с киргизскими пограничниками, которые обвинили Таджикистан в занятии позиций в демаркированном районе. Позже в тот же день сообщалось о двух убитых пограничниках и еще 11 раненых.
16 сентября конфликт обострился. Сообщалось об использовании бронетехники, а также о бомбардировке аэропорта киргизского города Баткен. Таджикистан обвинил Киргизию в обстреле заставы и семи приграничных деревень из тяжелого вооружения. После нескольких попыток было достигнуто соглашение о прекращении огня, однако оно не раз нарушалось.
17 сентября Таджикистан заявил, что 15 его мирных жителей были убиты в результате удара киргизского беспилотника Bayraktar TB2 по мечети в селе Овчи-Калача Бободжон Гафуровского района.
Об истории конфликта
Российский историк Станислав Притчин говорит, что нынешняя конфронтация между двумя государствами уходит корнями в 30-е годы прошлого столетия.
«Когда в 1937 году делили границу между союзными республиками, никто не предполагал, что в один момент она станет государственной. Это была административная граница в рамках единого государства. Соответственно никто сильно не заморачивался, когда ее проводил, потому что хозяйственная деятельность велась исходя из общей плановой экономики. Никаких проблем с пересечением границ, ни с экономической активностью не было. Все управлялось из единого центра.
В 1991 году ситуация кардинальным образом поменялась. Эта административная граница стала государственной со всеми необходимыми атрибутами: пограничниками, военными, таможней и всеми остальными делами. С учетом того, что граница между Киргизией и Таджикистаном проходит по очень тяжелой горной местности и протяженность ее 980 километров, то понятно, что определить ее достаточно непросто даже при нормально работающих государственных институтах», — сказал он в интервью Lenta.ru.
На обложке мост через реку Ак-Суу, взорванный в ходе вторжения таджикских военных в Кыргызстан. Фото пресс-службы Минтранса КР.
ПОДДЕРЖИТЕ «РЕСПУБЛИКУ»!
За последние годы власти сделали все возможное, чтобы запугать тех, кто осмеливается писать о них правду, или «купить» их с помощью госзаказов. В этих условиях независимые редакции могут рассчитывать только на своих читателей.
Для «РЕСПУБЛИКИ» нет запретных тем, мы пишем о том, что считаем важным. НО НАМ НУЖНА ВАША ПОДДЕРЖКА!
Поддержать нас можно через KASPI GOLD, отправив донаты на номер телефона 8-777 681 6594 или на номер карты 4400 4302 1819 1887.
И есть еще несколько способов – они на этой странице.
