«Они мне дали слово офицера». Рассказывает мама Алимжана

24-летний Алимжан Избасаров, находясь в части, где проходит срочную службу, совершил попытку суицида. Он жив, его отправили на лечение в психиатрическую больницу в Таразе, но эта новость не на шутку встревожила правозащитников и маму Алимжана, которая поделилась с нами своим мнением о причинах случившегося.

Но вначале несколько слов о самом Алимжане Избасарове.

Молодой человек стал известен после весенних протестов 2019 года. Ему принадлежит фраза: «Если я буду сидеть дома — я не смогу смотреть соратникам в глаза». Так он объяснил свое участие первомайском митинге протеста в Нур-Султане, во время которого он в том числе вел переговоры с полицией об освобождении из автобусов задержанных на митинге людей. Полиция требовала, чтобы граждане разошлись. А те выдвинули требование – пока людей из автобусов не отпустят, они никуда не уйдут. Полиция была вынуждена отпустить людей.

Избасарова задержали позже 1 мая. Административный суд назначил ему 5 суток ареста за «неподчинение требованию сотрудника полиции» и еще 10 суток за «нарушение порядка организации и проведения мирных собраний». После окончания срока ареста Избасаров получил повестку в армию.  4  июня 2019 года он был призван на срочную службу. На момент попытки суицида он уже отслужил 10 месяцев, то есть ему оставалось всего 2 месяца до окончания службы.

13 апреля почти в двенадцать часов ночи на личной странице в «Фейсбуке» матери Алимжана Избасарова – Жаухаз — появился тревожный пост.

Жаухаз сообщила, что ее сын с 5 апреля находится в психиатрическом отделении города Тараз из-за попытки совершить суицид. Первый разговор с Алимжаном состоялся только 13 апреля. Она очень переживает за здоровье сына, и возмущена тем фактом, что командир части не уведомил ее о случившемся, и она была вынуждена обратиться с заявлениями в Министерство Внутренних дел РК, Главнокомандующему Национальной Гвардии РК, Главную военную прокуратуру РК и так же военную прокуратуру Южного военного региона РК.    

Мы решили связаться с Жаухаз, чтобы выяснить, что произошло с Алимжаном.

— Уважаемая Жаухаз, а где именно сейчас находится Ваш сын? В военном госпитале?

— Нет, не в госпитале, он в областном центре психического здоровья города Тараз.

— У Вас получается поехать туда, чтобы встретиться с Алимжаном?

— Я опасаюсь, что в условиях карантина меня туда не пустят, а если и пустят, то на 15 минут максимум, поэтому пока мне туда ехать смысла нет. Мне нужно находиться сейчас здесь, потому что все руководство (военное – авт.) находится в Астане. Вчера (15 апреля – авт.) я встретилась с главнокомандующим Нацгвардии генерал-лейтенантом Русланом Жаксылыковым, также присутствовали замкомандующего Нацгвардии по воспитательной и социально-правовой работе генерал-майор Мухаметкали Сатов и начальник следственного управления военной полиции подполковник Руслан Кулумбетов.

Эта личная встреча дала мне надежду на решение проблемы. Даже не то, что надежду, господин Жаксылыков дал «слово офицера». Верить или не верить – другой вопрос, я конечно склоняюсь к тому, чтобы верить.

— А что Вам обещали конкретно?

— Во время встречи генерал-лейтенант Руслан Жаксылыков дал слово офицера, что:

• гарантирует безопасность;
• после выписки из больницы, если военно-врачебная комиссия, основываясь на диагнозе учреждения, в котором он проходит лечение, даст заключение, что Алимжан годен для дальнейшего прохождения службы, то в этом случае он переведёт его в Нур-Султан до демобилизации;
• обещал, что солдаты срочной службы Национальной Гвардии будут демобилизованы до конца июня;
• как только Алимжан будет выписан, его перевод в Нур-Султан будет проведен в срочном порядке.   

— Кто адвокат у Алимжана? Он из Нур-Султана?

— Адвокат у него Габит Орынтаевич Прмагамбетов, мне его порекомендовали в Бюро по правам человека Евгения Жовтиса, Бахытжан Торегожина и Жанболат Мамай. Он из Тараза, потому что из-за объявленного чрезвычайного положения в стране и карантина необходимо, чтобы адвокат находился рядом с Алимжаном.  

— Адвокат уже был у Алимжана?

— Да. Он ходил к нему и уже предпринял несколько серьезных шагов: отправил в больницу адвокатский запрос о протоколе лечения, диагнозе и прочем, а так же отправил адвокатский запрос в воинскую часть, где проходил Алимжан срочную воинскую службу в в\ч 5513 по существу дела, так же были отправлены запросы в военную прокуратуру Южного региона о том, чтобы начали досудебное расследование.

— А дело уже заведено?

— Я уже встречалась с начальником Управления военной полиции и написала заявление, чтобы они разобрались. И вчера они уже начали расследование.

— Заявление Ваше было зарегистрировано?

— Заявление должно было быть зарегистрировано 15 апреля.

— А Вы не просили, чтобы Вам организовали видеозвонок, чтобы увидеть сына, поговорить с ним?

— Да, просила. Но когда я Алимжану сказала, что мы все хотим тебя увидеть, он мне ответил: «Мама, я очень плохо выгляжу, я не хочу». Он очень сильно похудел. Я ему ответила, что никого не волнует, как ты выглядишь, главное – увидеть, но он не согласился: «Меня волнует, я очень плохо выгляжу».

— А как часто Вы с ним разговариваете по телефону?

— Я вчера с ним разговаривала, сегодня тоже, почти каждый день в последнее время.

— У него есть с собой телефон?

— Нет, я разговариваю с ним через врачей.

— Какой у него диагноз?

— Депрессивный эпизод с суицидальными тенденциями. Ключевое слово «эпизод». 

— На адвокатские запросы Вы уже получили ответы?

— Нет, по закону срок ответа 15 дней. Мы ждем.

— За весь период службы Вы сколько раз ездили к Алимжану?

— За 10 месяцев его службы я ездила к нему два раза, один раз на присягу в учебку, а второй — 29 сентября у Алимжана был день рождения, и я ездила его поздравить.

— Когда Вы ездили во второй раз, он уже был в части, в которой служит сейчас? Вы встречались с его командиром?

— Нет я не встречалась, но с того момента командир части поменялся.

— А Вы когда говорили с сыном, не спрашивали его, почему он это сделал?

— Нет, не говорю, обещала врачам, что буду разговаривать с ним деликатно. О каких-то вещах я просто умалчиваю. А об этом даже боюсь говорить.

— Как Вы думаете, мог он сам это сделать с собой? Верите в версию о попытке суицида?

— Как я могу не верить, если это уже произошло, есть доказательства, всё зафиксировано? Почему произошло – другой вопрос. Где-то с конца февраля Алимжана мучали сильные головные боли, позже выяснились причины, поставлен диагноз — сужение сосудов на фоне стресса. Вот представьте, если систематически его раскачивать, постоянно доводить до стрессов… С первых дней службы то одно, то другое…

Алимжан не терпит ущемления своих прав, он будет упорно требовать то, что ему положено. Я просто понимаю примерный механизм, как это все происходило, потому что знаю своего сына – он очень настойчивый человек. Если что-то можно изменить, он будет со всех сторон пытаться ситуацию сдвинуть, он не будет вообще останавливаться. У него такой характер. Он не скажет: «Ай, ладно, подожду». Нет, он скажет: «А почему подожду? Если имею на это право, то, значит, я могу добиться». Буквально ходит с блокнотом и все записывает.

Мы поискали в интернете информацию о воинской части №5513 и выяснили очень интересный факт. Оказывается, в то время, когда Алимжан проходил службу в этой части, там случился суицид. 29 октября 2019 года, как сообщали СМИ, «солдат срочной службы повесился на ремне», а ему тоже оставалось служить всего два месяца. Не слишком ли часто в этой части солдаты пытаются покончить с собой? И что за причины толкают их на это?