Расстрел иранского генерала американскими военными силами был вызван проблемами во внутренней политике США и его последствия для безопасности этой страны — минимальны. Однако они грозят эскалацией конфликта на Ближнем Востоке, Европе и всей Евразии. Что мы сегодня уже и наблюдаем.
Объясняем, что произошло и почему.
Как это было
Генерал Корпуса стражей исламской революции Касем Сулеймани прилетел в Багдад (столицу Ирака) из Сирии (по другой версии, из Ливана) ночью 3 января 2020 года. В полете его сопровождали четыре человека, а в аэропорту встречали представители местных вооруженных формирований проиранской политической организации в Ираке.
Во время отъезда кортежа автомобилей с территории аэропорта по нему был нанесен ракетный удар (с беспилотника), в результате которого было убито семь человек, включая генерала. В сетевых СМИ в качестве доказательства его смерти была распространена фотография руки Сулеймани с кольцом, с которым он всегда появлялся на публике.
Причины – реальные и формальные
По данным американских СМИ, атака на генерала была подготовлена и проведена по прямому указанию Дональда Трампа. Формальным основанием для ликвидации Сулеймани стала атака на военную базу в Ираке, в результате которой погиб один американский военнослужащий.
Однако эта причина была подвергнута сомнениям с первого же момента появления новостей из Багдада. Прежде всего из-за «однопартийного» характера всей операции. Ее разработку (по данным все тех же СМИ) президент США поручил своему ближайшему окружению, в которое сейчас входят вице-президент Майкл Пенс, помощник по национальной безопасности Роберт О’Брайен, госсекретарь Майкл Помпео , а также и. о. главы аппарата Белого дома Мик Малвэйни. То есть о подготовке ракетного удара не были поставлены в известность лидеры Демократической партии. Теперь они говорят, что Трамп организовал свою личную войну для того, чтобы избежать импичмента.
В СМИ, большинство из которых занимают критическую (если не враждебную) позицию по отношению к Трампу, президенту напомнили о недавних исторических прецедентах — как он обвинял своего предшественника Обаму в намерении начать войну с Ираном, чтобы обеспечить себе переизбрание на второй срок, а также о бомбардировках Афганистана, которые организовал Билл Клинтон в разгар попыток импичмента из-за секс-скандала с Моникой Левински.
Не вдаваясь в подробности этой интриги (сейчас об этом говорят больше не реальные инсайдеры, а специально обученные «источники») следует отметить ее правдоподобность. Для этого достаточно понимать общие принципы формирования внешней политики США. Строго говоря, у страны нет никакой внешней политики, есть лишь продолжение внутренней. И абсолютно любое внешнеполитическое действие предпринимается здесь, исходя исключительно из внутреннеполитических интересов и баланса политических сил.
Такое положение имеет очень простое объяснение — безопасности США никто не может всерьез угрожать. Исключение оставляет лишь сценарий взаимного обмена ядерными ударами с Россией, но это совершенно другая и более сложная история. В остальном для американцев нет так уж и важно, какую позицию занимал иранский генерал в далеком нефтеносном регионе мира.
В условиях, когда США являются экспортером нефти, пресловутый вектор энергетической безопасности развернулся на 180 градусов — чем выше цены на нефть, тем выше прибыль. Это примитивное объяснение лучше других объясняет многие, казалось бы, сложные хитросплетения стратегии Вашингтона.
Об этом же говорит и дальнейшая линии Трампа, который после требований Иракского парламента вывести войска США, заявил о необходимости компенсации издержек, понесенных американцами на строительство военной базы в Ираке. В этом требовании хорошо узнаваем голос обывателей из США, а не хитросплетения геополитики. Относительная незначимость внешней политики США делает ее весьма уязвимой для влияния самых разных лоббистских групп, которые могут поменять даже самую незначительную внутриполитическую поддержку на крупные внешнеполитические действия США.
Последствия — краткосрочные и долгосрочные
В отличие от американской внешней политики, которую президент США может выстраивать, не оглядываясь ни на противников, ни на союзников, все остальные страны после 3 января должны будут перестраивать любую свою политику — как внешнюю, так и внутреннюю. Это относится к странам Ближнего Востока, Европы и даже Дальнего Востока.
Касем Сулеймани возглавлял самое могущественное ведомство Ирана и фактически его можно назвать главой deep state Ирана. Этим термином (прямой перевод на русский – «глубинное государство») принято называть альянс государственных и квазигосударственных агентств, которые самостоятельно и бесконтрольно реализуют цели государственной политики.
Сулеймани реализовывал главную цель внешней политики Ирана — выстраивал «шиитскую дугу» (иранский король назвал ее Шиитским полумесяцем) влияния. Эта дуга захватывала целую цепочку государств, в которых есть общины мусульман шиитов — наследников персидской культурной традиции. Но прежде всего Иран интересуют Ирак, Сирия и Ливан. Это основа выживания Израиля, так как сейчас самолеты Израиля, главного противника Ирана, просто неспособны достичь территории Ирана.
Шиитская дуга позволяет Ирану сдерживать активность еще одного своего противника — Саудовскую Аравию, которая давно воевала за господство в регионе еще во времена Шаха (Мохаммед Реза́ Пехлеви́ — тридцать пятый и последний шахиншах Ирана, правил с 1941 по 1979 гг.), который даже подозревал, что шейхи поддерживали Хомейни в целях смены режима в стране и ослабления ее влияния в регионе.
Открытая военная атака на Ирак станет основанием для большей консолидации стран дуги. У Тегерана появились все основания для активизации своих военных группировок в регионе. Любая война (включая вооруженное противостояние с США) выгодна Ирану именно развязыванием рук.
Как это ни странно звучит, но ожидаемая эскалация может оказаться выгодной и для Израиля, который теряет лоббистские возможности в США, и ему необходимо повысить ставки, чтобы сохранить американскую поддержку в регионе. Именно о такой стратегии Израиля в предполагаемом конфликте с Ираном говорят и проводившиеся в американских исследовательских центрах war games — стратегические игры, имитирующие развитие реальных конфликтов.
В свою очередь, для США развитие конфликта может стать основанием для полного снятия своих обязательств в регионе и получения выгоды от продажи оружия его потенциальным участникам.
Главным проигравшим в развивающемся конфликте может оказаться Саудовская Аравия, мощь которой измеряется в основном денежными средствами и вооруженной поддержкой других государств. Сложно представить себе это государство участником любого, даже самого простого вооруженного конфликта.
В качестве проигравшей стороны может оказаться и Европа — туда могут ринуться миллионы беженцев, а государства Старого Света более уязвимы для терактов и зависимы от поставок нефти из этого региона. Тем более что под вопросом оказываются перспективы строительства газопровода из Катара — масштабного проекта альтернативных поставок газа в Европу. Реализации этого проекта Иран всячески сопротивлялся, так как, по мнению иранских нефтяников, речь идет об использовании месторождения, экспорт с которого закрыт для Ирана из-за санкций.
В числе проигравших может оказаться Китай, который потратил огромные усилия и средства на строительство разного рода «шелковых путей» — в страны региона и далее в Африку. Любая эскалация грозит обрушить эти попытки и ослабить позиции Китая в его конфликте с США.
Теоретически нынешняя эскалация могла бы означать большие риски и для России — еще одного игрока со стратегическим ядерным оружием, способным превратить любую шахматную партию в настоящий Армагеддон. Но в нынешней ситуации жестких санкций любое нарушение международного баланса в России могут рассматривать как создание возможностей для их отмены или ослабления.
Что касается Казахстана, то, если не принимать во внимание фактор повышения цен на нефть (в условиях рыночной экономики это повышение приведет к повышению цен и на внутреннем рынке), то любое ухудшение ситуации, связанной с Ираном, можно считать ослаблением каспийского направления казахстанской внешней политики.
Не секрет, что именно каспийский транзит с выходом в Иран еще с советских времен был самым выгодным способом транспортировки нефти с каспийских месторождений. А все попытки наладить этот транзит блокировались с самых разных направлений. Теперь, когда после многолетних переговоров удалось достичь консенсуса по статусу Каспия, эта возможность снова закрывается.
Будет ли третья мировая?
Главный вопрос, который занимает сегодня наблюдателей: может ли нынешний конфликт перерасти в Третью мировую войну.
Тем более что события нашего времени все более напоминают ситуацию 1914 года — когда локальный конфликт на периферии привел к глобальному конфликту, который уничтожил элиты всей Западной Европы, разрушил четыре империи (Российскую, Германскую, Австро-Венгерскую, Османскую) и ликвидировал гегемонию на мировое господство еще одной (Британской).
Строго говоря, Вторая мировая война была простым продолжением Первой мировой, которая возобновилась после двадцатилетнего перемирия. Главным условием повторения ситуации 1914 года, таким образом, должна стать эскалация — раскручивание спирали конфликта до уровня «все против всех».
Именно эскалации конфликта опасаются сейчас представители Западной Европы и России, которые очень хорошо усвоили уроки истории. Тем не менее, надо принимать во внимание, что сам термин «эскалация» получил распространение в другую эпоху — во время Холодной войны и означал возможность перерастания обычного конфликта в ядерную войну, способную уничтожить все живое.
Как раз такой сценарий развития конфликта соответствует нашему времени. Но его обязательным условием должно стать вовлечение в войну США и России. Поэтому-то в течение последних десятилетий стратеги США изучали возможность подобной эскалации. И пришли к выводу, что Иран и Израиль должны поднимать ставки, чтобы вовлечь в конфликт своих союзников — Россию и США.
Пока ничто не говорит о том, что Россия намерена выступить стороной в этом конфликте. Но это может произойти косвенным образом — через поставку систем ПРО, которые будут способны уничтожить американские самолеты. Такое уже бывало в истории — и во время Корейской войны и во Вьетнаме. Для того чтобы такой «эмоциональный «сценарий предотвратить, США будут использовать, скорее всего, беспилотники. Так что война все равно будет вестись — в «одни ворота».
Ядерный фактор Ирана
Настоящей «зажигалкой» эскалации может стать использование ядерного оружия. В настоящее время оно есть в регионе у двух государств — предположительно 200 боеголовок у Израиля и неизвестное количество бомб — у Ирана. Саудовская Аравия находится в неизвестном статусе.
Но ни Иран ни Израиль не располагают средствами доставки этого оружия до территории друг друга. Тем более Иран не располагает возможностями ракетного удара по Европе или США. Ракетное оружие, которое умеет не только летать, но и попадать в нужное место — это другой уровень развития технологий. У Израиля есть хорошие самолеты, но пока, напомним, они долетали только до территории Ирака. И пока вообще нет оснований говорить об участии Израиля в этом конфликте. Зато есть все основания предполагать, что США будут стараться держать своего главного союзника как можно дальше от своей войны.
Таким образом, пока нет оснований считать возможным использование ядерного оружия обеими странами. А без этого никакой реальной эскалации в современном мире не будет. Будет война, которую Иран и США уже вели в 80-е годы прошлого века — подрыв посольств и военных казарм, угоны самолетов, похищения оперативников и дипломатов, в ответ на которые США будут бомбить Иран и одновременно вести закулисные переговоры с иранскими властями.