Кремль нагнетает: мобилизация – референдумы – подрыв газопроводов – формальная аннексия оккупированных территорий. Не много ли для одной недели? Что-то его беспокоит, потому что происходящее очень похоже на психическую атаку. Парадигма лета – неизбежность длительной, вязкой позиционной войны — ломается обеими сторонами. Новая парадигма – развязка до лета следующего года. Интересно, сколько она продержится?
Политолог Владимир Пастухов предлагает свой взгляд на происходящее в России и Украине, предупреждая, что то, что он описал – это не прогноз, а изложение наиболее вероятной последовательности событий, если они будут развиваться по закону Паркинсона («вещи, предоставленные сами себе, имеют тенденцию развиваться от плохого к худшему»).
Поиграем немного в логику.
1.
При всем богатстве выбора число базовых сценариев ограничено. Давайте попробуем их обозначить.
Если отбросить пиар-составляющую, мы имеем дело с выстрелом политическим дуплетом: мобилизацией, которая должна реанимировать способность российских сухопутных войск вести наступательные действия без применения оружия массового поражения, и аннексией, которая накрывает ядерным зонтиком уже оккупированные ранее территории.
Таким образом, попытка Украины отвоевать эти территории обратно рассматривается как агрессия против России, что открывает путь к применению ядерного оружия в рамках существующей военной доктрины (хотя кому сейчас дело до российской военной доктрины).
Какие ожидаемые последствия этих выстрелов?
Первая развилка простая, как в анекдоте про девочку и динозавра. У российской армии есть два варианта: либо она, получив пополнение, прорвет украинскую оборону, либо нет. Теоретически и то, и другое возможно. Война – штука плохо предсказуемая.
Если Россия добивается стратегического успеха и вновь развивает наступление на Киев, целью которого является смена власти в Украине – это один сценарий. Он ведет к достаточно длительной и вязкой конвенциональной войне с выдавливанием линии фронта в сторону западных границ Украины.
А вот если наступление все равно провалится или, хуже того (для Кремля), продолжится наступление украинской армии, ситуация начнет развиваться стремительно и появится много новых развилок.
Мы не знаем, какой сценарий реализуется, но можем попытаться оценить их вероятность. Замечу, что, на мой субъективный взгляд, второй вариант (с провалом российского наступления и медленным переходом инициативы к ВСУ) представляется более вероятным по целому ряду причин.
За семь месяцев мы смогли убедиться, что современная война является преимущественно артиллерийской, где избыток плохо вооруженной пехоты имеет решающее значение только там, где у противника не хватает артиллерии. Именно под этим углом зрения нужно рассматривать перспективы мобилизации.
Соотношение по артиллерии по мере работы нового ленд-лиза медленно, но неуклонно меняется в пользу Украины (хотя вначале огромный перевес был на стороне России). Если поставки западных высокотехнологичных вооружений продолжатся, — а аннексия их только подстегнет, — то ситуация для ВС России будет усугубляться. Аналогично поставка новейших систем ПВО нивелирует первоначальное полное превосходство в воздухе и создаст фактически режим закрытого неба. При этом, похоже, Россия начинает испытывать нехватку современных ракет для поражения наземных целей (раз уж в дело идут переделанные зенитные ракеты).
Учитывая всю совокупность этих обстоятельств, многочисленная и плохо вооруженная (оружием середины прошлого века) мобилизованная пехота вряд ли сможет стратегически переломить ситуацию на фронте в пользу России.
И, наоборот, ВСУ имеют хорошие шансы на то, чтобы начать выдавливать русскую армию с оккупированных территорий, как это случилось уже под Харьковым. При этом, в силу оторванности херсонской группировки от своих тылов после разрушения мостов через Днепр, Херсонская область и сам город Херсон выглядят как реальные кандидаты на скорую реоккупацию.
Если это случится, особенно в отношении самого областного центра — Херсона, Кремль и сам Путин будут поставлены через несколько месяцев в крайне затруднительное и унизительное положение. После того, как об аннексии этих территорий было объявлено с большой помпой, их потеря не будет спокойно принята пропутинским большинством. Потеря даже части вновь присоединенных территорий усилит брожение в умах, начавшееся после объявления мобилизации. Такой разворот событий видится мне достаточно вероятным, чтобы его можно было принять за условную точку отсчета.
2.
Итак, стартовые позиции для моделирования ситуации на сезон осень-зима 2022-2023 годов выглядят следующим образом:
- несмотря на мобилизацию, ВСУ продолжает вытеснять российскую армию с оккупированных территорий и даже, возможно, освобождает Херсон или значительную часть Луганской и Донецкой областей, нанося Кремлю унизительную пощечину;
- все попытки купировать этот успех ВСУ действиями без применения оружия массового поражения не дают никакого результата, и инициатива остается за ВСУ.
Какие опции есть у Кремля? Их не так много, как кажется:
- Путин пытается прекратить неудачную для него войну;
- Путин принимает решение о ядерной эскалации конфликта.
Рассмотрим первый вариант. Произведя формальную аннексию территорий, Путин отрезал себе наиболее простой выход из щепетильной ситуации – закончить войну объявлением любого достигнутого (точнее – недостигнутого) результата победой и выполнением миссии СВО. В новой реальности война заканчивается потерей части или даже всех вновь приобретенных российских территорий, что придется как-то объяснять как поражение.
Здесь есть несколько вариантов, наиболее перспективным из которых является обвинение в государственной измене военных и превращение Шойгу, Герасимова и других старших офицеров в козлов отпущения, на которых все и повесят. Кстати, слабые попытки МО перевесить уже сейчас ответственность за неудачи кампании на ФСБ показывают, что военные осознают угрозу.
Военными дело, конечно, не ограничится, и, чтобы отвлечь внимание от поражения, Кремль сам подогреет и так идущую в российском обществе гражданскую войну, сделав репрессии реально массовыми (например, сосредоточившись на всех уклонившихся от мобилизации и их семьях, на что уже сейчас намекают депутаты).
В принципе, нельзя сказать, что это не выход. Но он одновременно является и входом. Входом в революцию.
В этом случае русско-украинская война займет в истории России XXI века место, аналогичное тому, которое в русской истории XX века заняла русско-японская война. Революция поставит режим на счетчик и вряд ли предоставит ему те 12 лет, которые щедро отсыпала самодержавному режиму сто лет назад.
Путин и его окружение это хорошо понимают, и поэтому с большой степенью вероятности такой вариант решения проблемы отвергнут.
Если это так, то в течение ближайших шести-восьми месяцев (при отсутствии существенного успеха ВС России на фронте) в повестке Кремля останется один единственный вопрос – применять или не применять ядерное оружие в Украине. Ответ на этот вопрос и станет моментом истины для режима.
И не только для него.
3.
Прежде, чем продолжить, необходимо остановиться на двух отягчающих обстоятельствах. Символ веры Путина и его окружения базируется на двух постулатах, принимаемых как аксиомы, то есть утверждения, не нуждающиеся в доказательствах:
— Запад стоит на краю гибели. Революция и гражданская война в Америке неизбежна как следствие краха доллара, который предопределен. Мы это видим во всех речах Путина, включая последнюю. В некотором смысле Путин — закоренелый троцкист (а вовсе не сталинист), сделавший ставку на неизбежную победу мировой революции. Только не пролетарской, а националистической.
— В силу своей слабости Запад не будет отвечать симметрично на применение ядерного оружия в Украине (следите за постами Медведева) или ответит ограниченным ядерным ударом, который Россия переживет. Вообще, несмотря на публичные заявления о том, что в ядерной войне не может быть победителей, Путин и военно-политическое руководство России в своих практических действиях как раз исходят из обратного: они полагают, что возможна ограниченная ядерная война, в которой они смогут победить.
Приверженность этим двум мифологемам позволяет предположить, что в критической ситуации, будучи зажатым в угол и имея ограниченное время на принятие решения, Путин и «партия войны» в Кремле сделает выбор в пользу применения ядерного оружия против Украины.
Есть три формата, в которых это решение может быть реализовано:
- пресловутый удар по центрам принятия решения (типа – по Киеву);
- удар по частям ВСУ с целью обеспечить перелом на фронте;
- демонстрационный удар (взрыв в атмосфере или подрыв острова Змеиный…).
Первое маловероятно, так как в этой ситуации Китай и Индия однозначно присоединятся к санкциям и замкнут кольцо блокады, что сделает невозможным длительное продолжение войны. Третье, на мой взгляд, бессмысленно – если уж вляпываться, то по делу. Таким образом, наиболее вероятным остается удар по ВСУ с большими жертвами как среди военных, так и гражданского населения.
В тот момент, когда это произойдет (приблизительно в течение года), у Путина голова перестанет болеть, а у Байдена — начнет: ключи от будущего как самого Путина, так и всего человечества окажутся исключительно в его руках. Думаю, что и сам Байден, и военно-политическое руководство США это прекрасно понимают и готовятся к такому повороту событий заранее. В принципе, и у них достаточно ограниченный набор реакций:
- зажевать, то есть ограничиться невоенными мерами;
- ответить ограниченно конвенциальным или ядерным оружием.
Ключевой вопрос — может ли Байден позволить себе зажевать проблему? На мой взгляд, нет. И по существу, и с точки зрения внутриполитической ситуации в США в перспективе выборов 2024 года.
По существу, с учетом трендов, которые можно наблюдать в России, отказ США от военной реакции на применение ядерного оружия будет трактоваться как приглашение к агрессии против других (помимо Украины) стран Европы. По крайней мере, такую интерпретацию отказу дадут оппоненты Байдена внутри США и большинство европейцев. С точки зрения логики избирательной кампании 2024 года республиканцам, кто бы ни был их кандидатом, пусть хоть и Трамп, будет трудно удержаться от соблазна обвинить Байдена в слабости.
Таким образом, военный ответ США и их союзников на применение Россией ядерного оружия в Украине является самым вероятным на сегодня сценарием.
4.
Если вдуматься, у США есть два варианта военного ответа: длинный и короткий.
Длинный предполагает нанесение устрашающих ударов, которые должны заставить Путина отступить. Часть таких мер уже озвучена неофициально: удар по Черноморскому флоту, удар по группировке в Украине, удар по системам ПВО на территории России и так далее. Скорее всего, неядерным оружием.
Проблема с этим вариантом ответа в том, что по причинам, описанным выше, Путин одуматься не может, так как убегает от катка революции, и любое торможение для него смерти подобно.
Таким образом, где коготок увяз, там всей птичке пропасть – вслед за ограниченным военным ответом США последует ограниченный военный ответ по вооруженным силам США (скорее всего — по американскому флоту), а это сделает безальтернативным массированный удар НАТО по территории России с соответствующим ударом возмездия в ответ.
Не видеть эту последовательность может только альтернативно одаренный военный аналитик, в связи с чем предполагаю, что она многократно прокручена на компьютерах всех заинтересованных штабов. Поскольку исход, как ни верти эту модель, будет один и тот же, то возникает огромный соблазн сократить дистанцию – то есть сразу ударить ядерным оружием по центрам принятия решений в Москве. Как это ни ужасно звучит, но в такой ситуации это наиболее рациональный с точки зрения США ответ.
Думаю, что в Москве тоже умеют считать, и все написанное мной не является для многих секретом. Просто зашоренность сильно мифологизированного сознания не позволяет эту реальность правильно оценить. Я думаю, что момент истины, если он наступит, может случиться буквально в двух шагах от апокалипсиса, когда до принятия решения о применении ядерного оружия останутся считанные дни или даже часы. В этот момент мы узнаем, как много в Кремле настоящих шахидов.
Дальше либо конец света, либо свет в конце тоннеля.
Разумеется, то, что я описал – это не прогноз. Это изложение наиболее вероятной последовательности событий, если они будут развиваться по закону Паркинсона («вещи, предоставленные сами себе, имеют тенденцию развиваться от плохого к худшему»). Бог, при желании, может прервать эту цепочку в любом месте и в любой момент. Но я бы так сильно на него не полагался.
Тем более, как сказал однажды Даниил Гранин, у русского Бога есть своеобразное чувство юмора.
Текст был опубликован в telegram-канале Владимира Пастухова
