Как убили «Голос Азии»

По понятным причинам (уход Мурата Иргалиева и Александра Пономарева, далее просто И-П) всколыхнулись воспоминания.

С «сладкой парочкой», как их тогда называли даже и в глаза, я познакомился в самом начале 80-х. Не помню детали и при каких именно обстоятельствах, но помню, что сперва – с Муратом, который предложил мне вести телепрограмму «Дискотека». Он же и представил меня Кенесу Дуйсекееву (который тогда возглавлял «музыкалку»); реакцию Кенеса на представление Мурата до сих пор помню – «Это ТЫ меня с НИМ знакомишь?!» (Кенес учился у моего отца и знал меня с юных лет.)

Мы запустили «Дискотеку», программа стала бешено популярной, потому что в ней использовались клипы, которые широкой публике были тогда недоступны – рулоны с записями контрабандой везли из Москвы…

Тётя моя, Жанна Ивановна Гусева, работала в те годы в Муз-редакции в Останкино (12-й этаж, из лифта направо), лично и близко знала всех главных эстрадных звезд (Кобзон, Пьеха, Ротару, Воронец…) и, в частности, курировала музыкальный аутсорсинг из тогдашних республик, так что попадание программ И-П на ЦТ напрямую зависело от ее вердиктов. Отчасти оттого и их отношение ко мне было исключительно благожелательным. Хотя, при всем скепсисе «начальника из Москвы», сама Жанна Ивановна всегда отдавала должное профессионализму И-П.

У нас никогда не было конфликтов, Мурат уже тогда был профи, никогда не повышал голос и только изредка, когда в чем-то убеждал или не соглашался, глаза его начинали бегать, но я к этому очень быстро привык. Саша малость удивлял, мягко говоря, повышенной эмоциональностью, но в основном в отношениях с «командой».

«Дискотека» продержалась недолго, в том числе и по тогдашним идеологическим мотивам, я перешел к программам о классической музыке («Казахстан музыкальный», в т.ч.), а И-П увлеченно работали с нашей эстрадой и с заезжими «центровыми», и работали с большим успехом и с фантастической энергией.

Мы все реже пересекались – до конца 80-х, когда все уже менялось космическими темпами.

Весной 1990-го при прямой поддержке «Комсомольской правды» (Юрий Филинов) начал формироваться конкурс «Голос Азии»; в жюри был приглашен мой друг Artemy Troitsky, который в свою очередь подтянул своих зарубежных друзей Питера Дженнера и Джо Бойда (оба – уже тогда легенды, в числе подопечных, которых они раскручивали — Pink Floyd, Дэвид Боуи, Марк Болан/T.Rex, R.E.M. и многие другие), Ханну Горячковски (сооснователя бельгийского независимого лэйбла Crammed Records) и арт-директора фолк-фестиваля в Виннипеге (Канада) Розали Голдстайн.

Эти люди вошли, в числе прочих, в состав жюри первого фестиваля «Голос Азии», который состоялся летом 1990-го; одно их участие сразу же подняло планку мероприятия.

Я тогда крутился на вольных хлебах, но, благодаря Артёму, очень близко законтачил с этими знаменитостями. Напомню, что открытиями того фестиваля, в числе прочих, стали наши «Роксонаки», тувинский горловой певец Albert Kuvezin (получивший персональный спецприз от Брайена Ино, который сам не смог приехать, но передал его через свою жену Антею, почетного гостя фестиваля), наш Андрей Мисин, гость программы американский гитарист Дэвид Линдли, которого персонально пригласила Розали Голдстайн (в числе прочих, он работал с Бобом Диланом, Родом Стюартом, Джексоном Брауном, Грэмом Нэшем и Дэвидом Кросби, с Брюсом Спрингстином – в-общем, сам себе легенда.

Не так давно я пересекся с ним в Торонто, он выступал в местном клубе, и я напомнил ему тот волшебный вечер, когда на закате солнца, в фантастическом окружении горных вершин на все ущелье звучал его гитарный блюз… И Дэвид тут же вспомнил – «а, Медео!.. Розали!..») …

Я был под огромным впечатлением от фестиваля и написал большую статью в «Лен.Смену» «В музыке что-то происходит». И мне тут же позвонил Мурат Иргалиев и предложил присоединиться к орг-команде фестиваля.

Естетсвенно, я сразу включился, тем более, что пресс-службой там уже заведовал мой близкий друг Nour Makhambetov. Планов было громадьё, гости-участники жюри горели энтузиазмом и желанием раскручивать фестиваль на любых международных уровнях; потрясающий антураж горного стадиона Медео, богатейшая музыкальная культура региона и интерес к ней мировой общественности – все это могло вывести молодой фестиваль на уровень одного из международных центров World Music.

И работа закипела: Питер Дженнер и Артем Троицкий, при поддержке остальных, включились по полной программе, были проведены предварительные беседы и обмен факсами с Питером Гэбриэлем, Джорджем Харрисоном, Джон-Пол Джонсом (басистом Led Zeppelin), суффийской звездой world music Нусратом Фатехом Али Ханом и многими другими…

Артем и Питер несколько раз приезжали в Алмату, координируя движения… Но тут начались затыки.

Оба они обязательным условием своей дальнейшей работы выставили личное прослушивание и одобрение каждого из последующих участников. Кроме того, Питер Дженнер разработал огромный, страниц на 200, бизнес-план, включавший такие глобальные пункты, как привлечение к проекту мирового шоу-бизнеса, создание в Алмате крупного туристического хаба, развитие инфраструктуры, и т.д., причем, Дженнер и Ко были готовы задействовать все свои личные связи… одним из возможных инвесторов, в числе прочих, готов был стать Иван Кивелиди, который также присутствовал на фестивале.

На составление детально расписанного плана действий у Дженнера ушло несколько месяцев, но этот масштабный документ даже не был переведен с английского, а Питеру отказали в оплате (на которую он, естественно, рассчитывал – хотя бы в подтверждение серьезности намерений организаторов).

Кроме того, организаторы-идеологи начали тянуть с главным условием – непосредственным участием в отборе будущих исполнителей. Шел уже 1991-й, общая нестабильность ощущалась во всем.

Однако, работа продолжалась – до момента, когда стала очевидна бесперспективность затеи ввиду торможения любых движений в предлагаемом направлении. В двух словах, главные идеологи фестиваля, а именно Иргалиев и Пономарев, окучивавшие тогдашнего мэра Алматы Заманбека Нуркадилова, через которого шло основное финансирование, конечно же, поняли, что при таких глобальных масштабах всей затеи их просто со временем отодвинут на вторые роли… и все пошло под гору.

Троицкий-Дженнер-Бойд-Горячковска отпали, и из всего звездого состава жюри первого фестиваля ко второму осталась только Розали Голдстайн, которая была очень разочарована, но еще не теряла надежды. Команда, с таким энтузиазмом работавшая над проектом, потихоньку рассосалась, и я в том числе.

По инерции, в работе жюри второго фестиваля принял участие Саймон Напьер-Белл (менеджер и продюсер The Yardbirds, Ultravox, Japan и Bonnie M, в числе прочих), но скорее уже как «свадебный генерал»; никакого энтузиазма он не испытывал и откровенно скучал…

А фестиваль продолжал жить собственными интересами Этнической и актуальной не-мейнстримной музыки было все меньше, а все больше – откровенной попсы, что вполне соответствовало личным вкусам И-П.

По моей наводке большое телефонное интервью с Троицким провела Marianna Kurnossova, Артём там не церемонился и высказал все свое отношение к на корню загубленной идее, не особо стесняясь в выражениях…

В результате, когда интервью «Почему я не приехал на «Азию Дауысы» было опубликовано в «Горизонте», оно вызвало дикую ярость со стороны Иргалиева, и Марианну выперли с работы…

В 1993-м организаторам фестиваля удалось затащить в Алмату Джуди Массу, музыкального директора «Голоса Америки», та, в свою очередь, пригласила свою подругу Глорию Гейнор. Я познакомился с Джуди годом раньше, во время своей стажировки в Вашингтоне, в Алматы с большим энтузиазмом обнялся с Глорией – абсолютной звездой мирового диско – но ни малейшего энтузиазма к «продолжению банкета» ни от кого из них я не почувствовал.

У нас к тому времени уже вовсю работало Радио-Макс, так что все контакты с И-П были естественным образом прерваны…

Но спустя какое-то время восстановлены, поскольку мы, как радиостанция, не могли оставаться в стороне от хоть и сильно похудевшего и ставшего локальным, но все-таки события в культурной жизни Алматы. Приглашенные звезды типа Димы Маликова, Вл. Преснякова-мл., Филиппа Киркорова и прочих Патриши Каас и Томаса Андерса не шли ни в какое сравнение с тем уровнем, который мог бы состояться, обладай идейные вдохновители «Азия Дауысы» хоть каким-нибудь масштабом мышления и широтой взглядов.

Увы, в полной мере проявилась их местечковость и провинциальность, и как музыкальное событие фестиваль уже перестал кого-либо интересовать, превратившись в банальную попсу. Зато контроль над движениями (в том числе и финансовыми) И-П сохранили, а публика традиционно радовалась заезжим звездам… что по-своему, конечно, было неплохо, хоть и не шло ни в какое сравнение с тем, каким музыкальным событием поистине мирового масштаба мог стать «Азия Дауысы/Голос Азии/Voice Of Asia».

И сегодня, нисколько не умаляя заслуг Мурата Иргалиева и Александра Пономарева в становлении и развитии национального музыкального телевещания, думаю, неплохо напомнить общественности некоторые подробности того бурного времени.

А Мурату и Саше – пусть земля будет пухом…