Что прячет Мирзиеев за ширмой «либеральных перемен»?

Перемены в Узбекистане, о которых так много говорят в последнее время, в том числе на Западе, по мнению правозащитницы Надежды Атаевой, всего лишь пропагандистская ширма, за которой скрывают ворох нерешенных, загнанных в подполье проблем. А сам президент Шавкат Мирзиеев и его команда напоминают ей пионерский отряд – идей много, дел нет.

Надежда Атаева — президент Ассоциации «Права человека в Центральной Азии», проживает в настоящее время в эмиграции во Франции, но продолжает активную правозащитную деятельность, отслеживая ситуацию в Узбекистане. Мы попросили ее дать оценку происходящим в Узбекистане реформам, о которых так много говорят в прессе, в том числе деятельности второго президента.

— Надежда, на западе в последнее время много говорят о том, что  Мирзиёев проводит либеральную модернизацию страны. Так ли это на самом деле? И можете ли вы назвать такие реформы или изменения, которые бы говорили в пользу таких утверждений?

— Изменения происходят, но у меня нет ни одного примера, подтверждающего системную либеральную модернизацию Узбекистана. И объясню почему.

Исполнительная власть пока еще преобладает над другими, но не обеспечивает ход добросовестного выполнения своих же инициатив. Особенно это заметно по реализации около двух тысяч новых законов и подзаконных актов, ставших частью реформ, объявленных президентом Шавкатом Мирзиеевым. Новые решения зачастую доходят на места с опозданием, и местные органы власти незаконно ограничивают права граждан. Поэтому надежды, связанные с новой властью, стали постепенно угасать.

За прошедшие неполные три года правления Мирзиеев обозначил многие сферы деятельности для реформирования. При этом он делает шаги, которые характеризуют его как последовательного исполнителя закулисных договоренностей с президентом России Владимиром Путиным. Такое ощущение, что еще до прихода Мирзиеева к власти они договорились об определенных пунктах развития двухсторонних отношений, и Мирзиеев эти договоренности сейчас добросовестно исполняет.

— Например?

— Давайте посмотрим, что изменилось. Прежде всего бросаются в глаза не какие-то позитивные перемены в жизни людей через реформы, а, например, подписание ряда соглашений с Россией, через которые проект строительства атомной электростанции и вступление Узбекистана в Евразийский экономический союз (ЕАЭС) делают Узбекистан зависимым от политики Кремля.

При президенте Каримове внешняя политика в отношении России была принципиально другой. А теперь нам надевают ошейник, лавируя и убеждая в выгоде общего экономического пространства, обещая улучшение положения с трудовыми мигрантами и другие блага. Но на самом деле, те граждане Узбекистана, которые многие годы жили за границей, и, поверив в реформы Мирзиёева, вернулись в Узбекистан, сейчас опять активно уезжают из страны. Многие из них поняли, что кадровая политика Мирзиёева слаба.

К тому же он сам тормозит объявленные им реформы, поскольку его энергия направлена в основном на борьбу с «внутренними силами». Мирзиеев втянут в процесс расправ над прокурорами, офицерами СНБ и так далее. Он развернул бесконечную охоту на лиц, которые якобы пытались организовать на него покушение. Количество привлеченных к ответственности растет в геометрической прогрессии, суды над ними проходят в закрытом режиме. В этой ситуации общественности недоступна объективная и достоверная информация. А действия Мирзиеева выглядят не всегда логичными и последовательными.

Мирзиеев, казалось бы, выполняет резолюцию Европарламента 2014 года, где было четко сказано о необходимости освобождения граждан Узбекистана, которых международная общественность воспринимает как политических узников. Это религиозные деятели, правозащитники, журналисты и представители узбекской интеллигенции, которые пострадали за свободу выражения мнения. И на протяжении последних лет из мест заключения вышли на свободу тридцать шесть представителей гражданского общества, двое из списка резолюции Европарламента скончались (один умер в заключении, другой – через два года после освобождения).

Так, в заключении до сих пор остается религиозный деятель Рухид дин Фахриддинов, что отражено в резолюции. Он был похищен на Юге Казахстана спецслужбами Узбекистана в 2005 году вместе с другими последователями авторитетного религиозного деятеля Обид кори Назарова, на которого СНБ организовала покушение в феврале 2012 года.

При этом процесс освобождения политзаключенных, начавшийся еще при Каримове и который продолжается при Мирзиёеве, пиарщики используют как пример «либеральности» нового президента. Однако многие еще не освобождены.

-Вы с этим не согласны?

-На мой взгляд, это просто яркая этикетка, привлекающая внимание западных средств массовой информации. Своего рода инструмент манипуляции западным общественным мнением. Более того, уже при Мирзиееве появились новые политзаключенные.

Еще одна обсуждаемая проблема в Узбекистане — принудительный труд в хлопковом секторе — перестала быть запретной. Появилась служба доверия, в которую можно сообщить по телефону о фактах привлечения граждан к незаконной трудовой деятельности. И эта информация доступна представителям МОТ (Международная организация труда – ред.), которые постоянно находятся в Узбекистане и активно реагируют на поступающие сообщения.

Но не всегда позиция МОТ объективна, так как они заинтересованы в сохранении присутствия в стране и нацелены на сотрудничество с правительством. И оценки активистов гражданского общества и независимых наблюдателей часто обосновано не совпадают с позицией правительства и МОТ.

Я поддерживаю мнение о том, что пока рано говорить о снятии санкций на узбекский хлопок, потому что системных изменений крайне мало. Снова на хлопковых полях появляются школьники. Да, на эту тему уже пишут новые онлайн-издания в Узбекистане, не опасаясь преследований – это позитивный момент. Но пока никто не был наказан за случаи гибели людей во время сбора хлопка, не возобновлены расследования по списку погибших детей в период хлопковых компаний прежних лет, который мы еще пять лет назад передали в комитет ООН по правам человека и опубликовали на своем сайте.

В целом говорить об искоренении современных форм рабства в Узбекистане пока рано. Эту проблему можно решить только комплексно, искореняя сверхцентрализованный характер управления хлопковым сектором, который создает спрос на принуждение к труду, улучшая условия и технику безопасности труда — не только в сфере хлопководства, но и в целом по стране. Также государству пора заняться мероприятиями по снижению роста профессиональных заболеваний и обеспечить условия для развития независимых профсоюзов.

— Какие категории узбекского общества сегодня наиболее уязвимы?

— Любой человек в Узбекистане был и остается уязвимым, потому что принятые законы не исполняются, а коррумпированные связи по-прежнему работают эффективнее принципов Конституции Узбекистана.

Значительная часть населения – это владельцы домов и квартир, многие из которых пострадали от практики масштабного сноса их недвижимости и отсутствия возможности получить взамен доступное социальное жилье или адекватную денежную компенсацию.

Одной из самых уязвимых категорий граждан являются представители ЛГБТ. Они подвергаются смертельной опасности только за то, что они «другие», при том что их отношения построены на добровольной основе. Даже их родственники начинают сотрудничать с правоохранительными органами, если узнают, что кто-то из членов семьи имеет отношение к ЛГБТ. Меня потрясает, с какой жестокостью происходят убийства людей нетрадиционной сексуальной ориентации в Узбекистане! И правоохранительные органы рассматривают такие дела крайне пассивно, что только усиливает агрессию.

Эта проблема назрела, она требует легальной открытой дискуссии, чтобы декриминализовать статью 120 УК, по которой за добровольные однополые отношения не только лишают людей свободы, а также подвергают дискриминации, что даже приводит к убийству представителей ЛГБТ.

Более того, статью 120 используют в борьбе с активистами, угрожая применить ее, если кто-то не пойдет на сотрудничество со спецслужбами, поскольку по этой статье в качестве доказательств достаточно показаний любого «свидетеля».

Не менее болезненной является проблема массового лишения гражданства Узбекистана. Мы завершаем исследование этой проблемы, и я прихожу к выводу о массовых нарушениях прав человека. Например, процесс лишения гражданства лиц, проживающих за границей, проходит заочно и не дает права на защиту и обжалование. Причем лишают гражданства не судебным решением, а на основании указа президента.

Почему решение о лишении гражданства принимается исполнительной властью? Это нарушение Конституции Узбекистана, совершаемое самим гарантом прав и свобод человека – так называемым «реформатором» Шавкатом Мирзиёевым. И по многим признакам такой процесс лишения гражданства выглядит государственным преступлением, поскольку совершается на основании Указа президента Узбекистана — вопреки Конституции.

Мы располагаем достоверными сведениями, которые указывают на то, что у лиц, лишенных гражданства, массово конфисковывается имущество, которое по очень заниженной стоимости присваивают чиновники, а также «босс» узбекской мафии Салимбай и его окружение. Например, квартира, стоимостью 250 тысяч долларов США, была приобретена приближенным Салимбая за 400 долларов США. И таких фактов у нашей организации более чем достаточно.

Поэтому, я считаю, что «перемены» в Узбекистане — это пропагандистская ширма, за которой скрывают ворох нерешенных, загнанных в подполье проблем, ставших источников нарушений прав человека.

— Есть мнение о том, что цензура для узбекских СМИ стала не столь жесткой, как была при Каримове. Это правда?

— В Узбекистане за последние годы появилось много новых изданий, но все чаще сообщают и об их закрытии в связи с тем, что они, якобы, как-то не так освещали ту или иную тему. Недавно закрыли сайт TUGRI.UZ.  Началось преследование авторов критических материалов. К примеру, иск получил блогер из Самарканда Мирзо Субханов.

Усиление контроля над расширением информационного поля страны в интернете сегодня происходит в особом режиме. Например, мы стали замечать, что содержание разговоров активистов, которые общаются через мессенджеры Telegram или Signal, каким-то образом становится известно спецслужбам. Насколько я знаю, эта ситуация изучается независимыми специалистами по информационной безопасности.

— Но эти мессенджеры во всем мире признаны как самые безопасные!

— Есть три мнения: либо узбекские спецслужбы как-то научились их прослушивать, либо активисты ими неправильно пользуются, либо те автомобили спецслужб, которые активисты замечают под своими окнами, напичканы прослушивающим оборудованием.  

Никуда не делась и практика ведения «черного списка» неблагонадежных. Я уверенна, что он есть, несмотря на то, что власти Узбекистана два года назад заявили, что такие списки ликвидированы. Но они формируются в рамках оперативно-розыскной деятельности на территории Узбекистана, которая ведется с процессуальными нарушениями национального законодательства, и тот, кого вносят в списки, ограничивается в правах.

— К каким последствиям это приводит?

— Например, ограничивают доступ для участия в дискуссиях, организованных миссией ООН и дипломатическими представительствами. Если раньше активистов, проживающих за пределами Ташкента, снимали с автобусов или задерживали по формальным основаниям, вменяя им какие-то административные нарушения, то сегодня их либо просто не выпускают из дома, либо везут в ресторан под видом «срочного» разговора – «креативят». Но смысл этих изощрений всегда один – сделать все возможное, чтобы активист, который с точки зрения силовиков «политически неблагонадежен», не смог участвовать в мероприятии с участием иностранных гостей.

Вместе с тем есть и позитивные моменты — в страну стали допускать международных независимых экспертов, Узбекистан посещают миссии ООН, возобновил работу офис Верховного комиссара ООН по правам человека. Это очень хорошо, потому что у представителей ООН появилась возможность на местах мониторить то, как соблюдаются права человека, и как Узбекистан выполняет международные обязательства в этом направлении.

В то же время не могут возобновить работу своих представителей в Узбекистане и вести постоянный мониторинг в области соблюдения прав человека такие организации как Human Rights Watch, Норвежский Хельсинкский комитет и другие. Узбекистан не дает аккредитацию Human Rights Watch. Причина здесь одна – отсутствие политической воли, что дает возможность узбекским чиновникам находить всё новые и новые формальные основания для отказа.

Миссия Международного Красного креста также еще не возобновила программу посещений учреждений пенитенциарной системы (в 2013 года миссия покинула Узбекистан). И если полтора года назад мы получали информацию от наших источников в Узбекистане о том, что сокращается количество заключенных, что идут ремонты в колониях, то теперь нам сообщают о шокирующих фактах, связанных с суицидами, дискриминацией в отношении лиц, осужденных по религиозным мотивам, о пытках и рабском труде заключенных.

При этом механизмов оперативного реагирования на факты пыток до сих пор нет. Сейчас мы получили сообщение о случаях суицида и рабского труда в колонии 64/47 (теперь ее называют колонией 5). Можете себе представить, какое давление испытают люди в этой колонии, что, не выдерживая, бросаются заживо гореть в печь, которая работает на кирпичном производстве?!

Поэтому, повторюсь, перемены есть, но очень поверхностные, половинчатые, которые вроде бы что-то меняют, но в целом ситуация и политический режим остаются прежними. Причина очевидна – это отсутствие условий для развития гражданского общества, оппозиции и свободных демократических выборов.

— Почему так происходит? Это осознанная политика президента или показатель его слабости?

— Мирзиеев воспитан системой коммунистической партии СССР и диктатурой Ислама Каримова. Этим и объясняется его нетерпимость к критикам и оппозиции, его абсолютная зависимостью от узбекских кланов и таких «китов» узбекской политики, как, например, Рустам Иноятов и Зелимхан Хайдаров. Вот почему он до сих не осудил преступления диктатора Ислама Каримова.

У меня нет доверия к Мирзиееву и за то, что он вернул во власть Закиржона Алматова – бывшего министра МВД, под руководством которого в 2005 году правительственные войска совершили массовый расстрел андижанцев. Это под руководством Алматова в Узбекистане началась практика заказных уголовных дел и злоупотреблений механизмами Интерпола. Алматов еще с 90-х годов в сотрудничестве с «боссом» мафии Салимбаем координировал рейдерские захваты и использовал следственное управление МВД для разорения тех, кто отказывался ему выплачивать взятки.

Такой вывод я делаю на основании собранных доказательств. На мой взгляд, Закиржон Алматов и Рустам Иноятов должны войти в глобальный «список Магнитского». Если у Шавката Мирзиеева не хватает ресурсов защитить Узбекистан от преступного влияния этих лиц, то следует использовать рычаги внешнего демократического давления.

Приведу еще факт — Мирзиёев на протяжении трех лет не дал ни одного интервью и ни одной пресс-конференции. При этом его пресс-служба, по моей оценке, пытается легализовать цензуру, проводя пресс-совещания в закрытом режиме и раздавая СМИ повестку дня для информационного освещении.

Интересно и то, что пользователей интернета, наиболее активных в соцсетях, теперь и узбекские судьи называют «блогерами». Даже тех, у кого нет собственных блогов. Это говорит об отсутствии понимания судом разницы между блогерами и активистами соцсетей, что ведет к неадекватному наказанию за высказанное мнение, вплоть до карательной психиатрии.

Вместе с тем образование многих узбекских чиновников крайне низкое, и это признает сама власть. По этой причине из национального бюджета выделены средства на новое ведомство, где сотрудников госорганов будут учить излагать мысли и знакомить их с этическими нормами. Надеюсь, глава администрации Ферганской области Шухрат Ганиев, особо отличающийся диким поведением и рукоприкладством в отношении подчиненных, скоро пройдет там курс обучения.

Мне трудно представить такого человека во власти, например, во Франции или Швеции, но в Узбекистане он пользуется покровительством президента Узбекистана Шавката Мирзиеева, и, по сговору с представителями прокуратуры и СГБ, продолжает запугивать и разорять предпринимателей.

Я уверена, что Мирзиеев терпим к хокимам Ферганской и Андижанской областей только потому, что они способны обеспечить ему голоса на парламентских и президентских выборах. И на какие реформы способен Мирзиёев, если он воспитан коммунистическим режимом и за эти три года не нашел в себе силы отказаться от привилегий, всячески уклоняясь от декларирования доходов, а его близкое окружение наследило уже больше, чем Гульнара Каримова – дочь покойного диктатора Ислама Каримова.

— Сегодня много говорят о борьбе с коррупцией. С этим как?

— Я скажу, что наблюдаю в Узбекистане скорее рост коррупции. Чего только стоит социальная программа жилого строительства «Ташкент сити»! Она же ярко обнажила фиктивность объявленных реформ. Массовые нарушения социальных прав обычных людей привели к росту протестных настроений. В судах люди сталкиваются с несправедливостью, так как судебная власть по-прежнему зависит от исполнительной.

— А что не так с программой «Ташкент сити»?

— Массовые нарушения заключаются в том, что при сносе жилья перестали выплачивать адекватную компенсацию, то есть цена за снесенный дом чаще всего оказывается символичной, так как занижена оценка недвижимости. Многие ташкентцы оказались в ситуации, когда на деньги, полученные за их снесенное жилье, не могут ничего купить не только в Ташкенте, но даже за его пределами.

На мой взгляд, перестройка Ташкента стала мощным источником коррупции и нарушения фундаментальных социальных прав, в пользу чего свидетельствуют многочисленные случаи суицидов и рост миграции.

Кстати, тут уместно сказать еще об одном широко распиаренном новшестве Мирзиеева – создание онлайн-приемных чиновников. Очень много жалоб на них. Да, сайты созданы, есть платформа, через которую можно направлять заявления о нарушениях. Но это не работает. Потому что, когда гражданин заявляет в приемную президента о нарушении прав со стороны правоохранительных органов, то его заявление пересылают в учреждение, на которое жалуется заявитель. Что происходит дальше, думаю, нет смысла объяснять.

Отсутствие добросовестного подхода к решению существующих проблем просто убивает доверие людей к действующей власти. Да, Мирзиёев очень инициативен, но его команда напоминает мне пионерский отряд: инициатив много, а дел мало.

Кроме того, есть вопросы, на которые пока не нахожу ответов. Первый — какие отношения у Мирзиёева с «авторитетом» Салимбаем? Почему и как он стал одним из руководителей национального олимпийского комитета? Второй — об активном продвижении родственников Мирзиеева во властные структуры.  

Старший зять Ойбек Турсунов еще недавно представлялся заместителем управляющего делами президента Узбекистана и до сих пор передвигается на автомобиле администрации президента Узбекистана.

Его отец – Батыр Турсунов является первым заместителем председателя СГБ Узбекистана и одновременно — первым заместителем командующего Национальной гвардии (Командующий Национальной гвардии — Боходир Ташматов и он же – начальник Службы безопасности президента).

Старший брат Ойбека Улугбек Турсунов — заместитель начальника Главного управление внутренних дел по городу Ташкенту. Младший зять Отабек Умаров — заместитель главы Службы безопасности президента. 

Даврон Ибрагимов, муж сестры первой леди, он же отец Диоры Усмановой — вдовы Бабура Усманова, который является племянником российского миллиардера Алишера Усманова.  Ибрагимов был директором нефтебазы «Чинабад». В период правления Мирзиёева он взял под контроль все нефтебазы Узбекистана, и теперь цены на бензин регулируют он и его команда. А его самого стали называть «бензиновым королем».

Скажите, о какой либеральной модернизации Узбекистана и борьбе с коррупцией в этой ситуации может идти речь?

— А есть ли у вас сведения, что происходит с семьей Каримова?

— Гульнара лишена свободы на основании решений трех закрытых судов, и, на мой взгляд, при новом президенте она сидит не за то, что участвовала в коррупционных схемах, совершала экономические и должностные преступления, злоупотребляла властью своего отца, а за то, что может многое рассказать о самом Мирзиееве и ее тесных непрозрачных связях с ним.

Дело в том, что все государственные заказы и бюджетные средства для своих компаний и проектов Гульнара получала не без участия Мирзиеева, который в ту пору был главой правительства. Если в открытом судебном процессе будут рассмотрены эти эпизоды, то безусловно будут выяснены преступные действия всех членов семьи Ислама Каримова, и участие в этом Мирзиеева, который не сможет сохранить свою власть.

Более того, я думаю, что эти моменты — козырные карты в рукаве Рустама Иноятова и Зелимхана Хайдарова, людей, которые были близки к Каримову и много знают о деятельности Гульнары, Лолы, Татьяны Каримовых, и, безусловно, накопили компромат и против Мирзиеева. Это рычаг давления, который и сегодня позволяет Иноятову стабильно двигаться к тому, чтобы восстановить свой влиятельный статус и вернуть доверенных людей на прежние должности.

В 2005 году в санкционных списках Евросоюза в отношении Узбекистана после массового расстрела в Андижане оказался Закиржон Алматов. А в списке участников преступлений Гульнары Каримовой фигурирует бывший министр иностранных дел Узбекистана Садык Сафаев. В настоящее время он занимает должность первого заместителя председателя Сената Узбекистана.  Алматов и Сафаев сейчас в команде Мирзиёева.

А посмотрите, как ведут себя главы администраций областей? Это же «царьки», которым позволительно буквально все – они могут избить подчиненных, облить их нецензурной бранью, а вместо адекватного наказания Мирзиёев вручает им государственные награды.

Поэтому, повторюсь, я не верю в реформы Мирзиёева. И освобождение политических узников, которые были лишены свободы в период Каримова, не говорит о том, что в Узбекистане началась либерализация. Все, кто вышел на свободу, находятся под давлением и угрозой снова оказаться в тюрьме. Никто из них пока не реабилитирован.

У некоторых уже есть по одному административному нарушению. А, например, у правозащитника Агзама Тургунова прошли уже три судебных процесса по административным нарушениям. Только при активном участии международных организаций ему пока удается находиться на свободе.

Почему он раздражает власть? Потому что не смог отказаться от правозащитной деятельности, бесконечно забрасывает органы прокуратуры, офис омбудсмена запросами о нарушении прав заключенных. Будоража эти ведомства сообщениями о пытках, принуждению к труду бюджетников и заключенных, Тургунов сотрясает застойное бюрократическое болото Узбекистана, требуя, чтобы чиновники начали в конце концов отрабатывать свою зарплату и служить интересам граждан Узбекистана.

Шавкату Мирзиёеву пора набраться смелости и ответить на острые вопросы.

— Какие бы вопросы вы ему задали?

— О конституционности прихода его к власти, о его политике и не только внутренней. Узбекистан перестает быть по-настоящему независимым. Он оказался под влиянием российских олигархов, так же, как и члены семьи Мирзиеева. Сближение с Россией противоречит той политике Узбекистана, которая была определена после развала Советского Союза.  

Почему за три года правления Мирзиёева внешний долг Узбекистана вырос с пяти до двадцати миллиардов долларов США?

Почему за эти годы в стране не зарегистрировано ни одной оппозиционной партии, нет независимых профсоюзов? Правозащитник Агзам Тургунов за последний год сделал четвертую попытку зарегистрировать правозащитную организацию, и за двадцать лет это уже десятая попытка.

Почему для политических эмигрантов, которые хотели бы вернуться на родину, Узбекистан закрыт?

Готов ли президент Узбекистана к адекватной реакции узбекистанцев, которых он лишил гражданства в период своего руководства, которые имеют все конституционные основания вернуть гражданство и требовать компенсаций за потерянное имущество, используя международные правовые механизмы?  

Что предпринимают власти Узбекистана для своих граждан, которые уехали на заработки в Россию? Как им помогают отстаивать свои права?

А еще мы, например, до сих пор не знаем в каком положении находятся ошские беженцы — эта тема табуирована. Выдают ли их соседнему Кыргызстану после начала активного сотрудничества между двумя государствами, или же они остаются на территории Узбекистана? Если да, то на каких условиях, есть ли у них документы и какие?

Если мы говорим о развитии доступа к информации, то не пора ли компьютеризировать учебные учреждения, а не показывать пафосные выступления Мирзиеева по программе «Ахборот»?

В Узбекистане долго практиковали и продолжают практиковать рабский труд и пытки в местах лишения свободы, поэтому защита от рабства и пыток – это абсолютный приоритет. Так почему же эта практика в стране сохраняется?

Шавкат Мирзиеев мог войти в историю Узбекистана как реформатор, но этого, к сожалению, не случилось…