В итоге выборов в Мажилис Парламента РК и маслихаты всех уровней, прошедших 19 марта, президент страны Касым-Жомарт Токаев достиг необходимой цели – сохранил контроль над законодательным собранием. Так оценивает электоральную кампанию политолог Димаш Альжанов. По его мнению, с помощью такого контроля элиты страхуют себя от непредсказуемости в условиях возможного транзита власти.
Предлагаем вниманию читателей серию интервью с казахстанскими экспертами по итогам выборов. Мы попросили их дать оценку поствыборной ситуации в Казахстане, ответив такие вопросы:
⊕ Как бы вы оценили прошедшую выборную кампанию – власть выиграла или проиграла? Гражданское общество выиграло или проиграло?
⊕ Вы верите оценкам независимых наблюдателей – что результаты выборов не такие, как их огласили власти?
⊕ Почему вы думаете, власти провели эту выборную кампанию с такими нарушениями – фальсификацией, снятием кандидатов по смешным основаниям? Почему бы не дать пройти в парламент двум-трем независимым кандидатам – что в этом страшного? Чем и чему они могут помешать?
⊕ Почему власть в лице Акорды так боится гражданского общества? Или это иллюзия, что боится? Тогда чего Акорда реально боится?
⊕ Как думаете, чего теперь ждать после выборов от власти в отношении гражданских активистов? Будут репрессии? В отношении кого – активистов, журналистов, бывших кандидатов?
Часть ответов на эти вопросы мы привели в нашем поствыборном анализе Выборы в Казахстане: популизм реформ и страхи постназарбаевской власти, но решили дать еще и развернутые интервью с каждым экспертом по отдельности , так как мнения и оценки каждого из них показались нам очень интересным и заслуживающими внимания широкой аудитории.
Список всех интервью вы найдете в конце этого материала.
Итак, читайте (и смотрите на видео в конце текста) интервью с политологом Димашем Альжановым.
— Димаш, как бы вы оценили результаты прошедших выборов? С одной стороны – «Жана Казахстан», с другой стороны – у власти всё те же.
— В данных выборах не было собственно выборов, они прошли под контролем и обернулись ожидаемым предсказуемым результатом. То есть само устройство избирательной системы ведет к тому, что исход выборов предрешён.
И в этом весь смысл авторитарных систем — контролировать выборы, их конечный результат. А наличие одномандатных кандидатов — это просто ширма, которая должна была убедить международное сообщество и часть внутренней аудитории, что якобы режим поменялся, и после января 2022 года некоторые изменения в порядок выборов были внесены.
Но это было сделано формально, для видимости. А в реальности полный контроль Токаева над парламентом сохранился.
— Однако же власть пошла на возвращение выборов по одномандатным округам. Можно ли говорить, что гражданское общество в этом плане получило некий выигрыш? Политическая борьба может стать бесценным опытом на будущее.
— Я бы не переоценивал значения одномандатных кандидатов. Если мы посмотрим на их способность мобилизовать электорат, мы видим, что этого не было сделано. А некоторые кандидаты просто формально участвовали в выборах — для того, чтобы как-то свой имидж продвинуть, понимая прекрасно, что шансов на победу у них нет.
Поэтому я бы всё-таки оценил эту кампанию больше негативно. Я в одном из интервью говорил о том, что нынешние независимые кандидаты это не серьёзные оппозиционные политики, а больше политические предприниматели. Да, их деятельность в некоторой степени сотрясает информационное пространство, но не создаёт фундаментальных изменений.
Что же до опыта избирателей, они подобные выборы уже 30 лет наблюдают и участвуют в них в той или иной форме И, как видите, серьёзных сдвигов нет. Пока не появятся серьёзные оппозиционные организации, которые будут действовать в стране, которые будут иметь региональные представительства, серьёзных изменений не произойдёт.
Для примера можно привести деятельность СМИ. Вот вам разрешают что-то писать, кого-то критиковать, но в целом на свободу слова фундаментального воздействия это не оказывает.
— Верите ли вы оценкам независимых наблюдателей, что результаты выборов – вовсе не такие, как их огласили власти?
— Я думаю, только один приведенный наблюдателями параметр можно рассматривать — это параметр по явке, где они параллельно вели подсчёт на 604 участках в Алматы. Сбор остальных данных, если посмотреть, не соответствовал правилам методологии, а сами независимые наблюдатели были слишком малочисленны, их деятельность ограничена, чтобы собрать точные хорошие данные. И это большая проблема.
Поэтому мы точно можем сказать, что явка минимум в два раза была завышена в Алматы, а в регионах этот показатель был завышен, наверное, раза в четыре. Мы также точно можем сказать, что массовые вбросы бюллетеней, которые фиксировались в Алматы и в Астане, в регионах, особенно в сельских округах, были массовыми, и количество бюллетеней в урнах намного превышало количество проголосовавших. То есть вот эти данные можно взять у наблюдателей и сделать корреляцию по стране.
В целом, пока не будет серьёзных политических игроков и конкуренции, независимое наблюдение само по себе не может сильно развиваться. То, что было в конце 90-х годов прошлого века, наблюдается и сейчас, ситуация с наблюдением за выборами не поменялась. А прошло 20 лет.
— И зачем тогда в таких условиях избирательные комиссии на местах пошли на нарушения избирательного наказания? Мы видели и снятие кандидатов, и вбросы бюллетеней…
— Давайте смотреть. Кандидатов снимали точечно и, как правило, тех, кто мог нарушить изначально заложенный результат. Это делалось для того, чтобы контрольная сумма голосов за «правильных» кандидатов не сбивалась.
А когда общество массово не пошло на выборы вообще, встала необходимость избирательные урны заполнить в принципе, потому что заложенный результат — 50% явки – не соответствовал действительной картинке.
Поэтому и была дана команда после 10 часов утра массово вбрасывать бюллетени в течение всего дня голосования.
— Если независимые кандидаты, по вашему мнению, больше политические предприниматели, почему было бы не пропустить в парламент парочку таких? Ведь серьезной роли они не сыграют.
— С точки зрения властей, ближайшие пять лет могут быть для нее немного непредсказуемыми. Президент Токаев находится в достаточно преклонном возрасте, есть определённые риски, связанные с тем, сможет ли он осилить семь лет своего президентства. Схема преемственности власти будет прорисовываться в следующие пять лет. Поэтому даже отдельные неконтролируемые парламентарии, пусть единичные, могут создать лишний информационный шум или занять определённую позицию в парламенте.
А это потребует от администрации президента значительных усилий, чтобы их нейтрализовать — вплоть до лишения мандата. И власть выбрала максимально для себя безопасный вариант: «купили» Бапи и провели в мажилис еще ряд отдельных предсказуемых кандидатов, которые нужны для создания «демократического шума». То есть это приемлемый для власти вариант, поэтому они особо тут не стали заморачиваться.
— Получается, власть в лице Акорды боится гражданского общества? Или это иллюзия?
— Власть боится массовых выступлений — таких, какие мы видели в январе 2022 года. Поэтому они прибегли к жестким действиям, пошли на расстрел и подавление, потому что это действительно вызвало страх. Отдельные же выступления шумных кандидатов, которых они могут при определенных обстоятельствах перекупить или нанять на работу, для них неопасны.
Вообще выборы в целом могут служить неким триггером, катализатором массовых выступлений. Вот с этой стороны действующая власть опасается выборов, поэтому старается максимально их контролировать, не регистрировать партии, отстранять нежелательных кандидатов.
Жанболату Мамаю сейчас дали срок условно – то есть на следующих и парламентских, и президентских выборах он будет недееспособен политически. Можно констатировать, что политическое поле зачищено ещё раз, а политические предприниматели для властей большой проблемой не являются.
— Чего теперь ждать после выборов от власти гражданским активистам? Будут ли репрессии? И в отношении кого?
— Чего не хочет власть? Она не хочет возмущений, не хочет, чтобы общество могло самоорганизоваться и мобилизоваться на протесты, как это было после президентских выборов 2019 года, когда разные группы будоражили общество. Поэтому, естественно, если подобное будет происходить, отдельных журналистов или гражданских активистов подвергнут определенным репрессиям.
А в целом сейчас будут подготавливаться законодательную базу, чтобы максимально осложнить действия активистам. Вероятно, появится новый закон о СМИ, который будет максимально ограничивать деятельность журналистов. Возможно, появится какой-то дополнительный закон к реестру тех граждан и юридических лиц, которые получают зарубежные гранты на свою деятельность. Возможно, полностью будут выведены из процесса наблюдения за выборами независимые наблюдатели, которые получают международное финансирование.
То есть это наиболее приемлемый риск, и власть готова терпеть критику, даже со стороны международного сообщества. Если вы помните, Токаев уже предупреждал и в определённой степени угрожал, что верховенство закона восторжествует, а провокаторы будут наказаны. Вот в этой плоскости, я думаю, и будет подготавливаться законодательная база.
Но чтобы перейти к массовым репрессиям, власть должна понять сумму угроз. Пока этой угрозы не существует: оппозиционные поле полностью вытоптано, а серьёзных соперников пока в стране нет.
Раскола элит на фоне январских событий не произошло, режим себя сохранил, преемник Назарбаев удержал власть и обеспечивает безопасность. А если и идет какой-то лёгкий «наезд» на членов «семьи», это не означает, что появился новый Казахстан или к власти пришли новые люди.
— Спасибо за интервью!
Читайте интервью с аналитиками по выборам и поствыборной ситуации в Казахстане по ссылкам ниже:
«Первые репрессии уже начались». Мнение Шалкара Нурсеитова
«Пора уже браться за педагогов». Мнение Толганай Умбеталиевой
ПОДДЕРЖИТЕ «РЕСПУБЛИКУ»!
Можно через KASPI GOLD, отправив донаты на номер телефона 8-777 681 6594 или на номер карты 4400 4302 1819 1887.
И есть еще несколько способов – на этой странице.
