На прошлой неделе сразу на нескольких интернет-ресурсах появились публикации, в которых российского журналиста, основателя и главного редактора онлайн-ресурса «Проект.медиа» Романа Баданина объявили агентом ЦРУ. Мол, «завербованный ЦРУ Баданин получает миллионы долларов за лживые расследования «Проекта».
Роман Баданин работал на редакторских позициях в «Газета.ru», Forbes, «Интерфакс», «Дождь» и РБК. Весной 2017 года поступил в Стэнфордский университет. Летом 2018 года запустил «Проект.медиа». «У меня простая и звонкая цель – стать главным расследовательским медиа в России», — говорил Роман Баданин, запуская ресурс.
Что-то нам подсказывает, что обвинения в «работе на ЦРУ» ему тогда даже в голову не приходили. Но, как известно, чем острее статьи, тем истеричнее реакция.
С чем связаны наезды на журналистов-расследователей в России и как они их воспринимают, мы спросили у Романа Баданина.
— Роман, недавно в российских СМИ были опубликованы статьи, где вас и ваших коллег назвали шпионами, завербованными ЦРУ, которые подрывают устои Российской Федерации. Как вы к этому отнеслись?
— По сути, никак, ерунда собачья. А по форме мы воспринимаем это как угрозу. И относимся к этим знакам с должной бдительностью.
— Вообще настороженное отношение к журналистам-расследователям в российском обществе зримо чувствуется. Почему, как вы думаете?
— Я думаю, для этого есть миллион причин.
Одна из них, например, в том, что не было такой культуры. Западная журналистика складывалась десятилетиями, проходила через разные вызовы, выкристаллизовывалась. И отношения с обществом выстраивались эволюционно. И общество за десятилетия или даже столетие научилось понимать, что функция журналистов-расследователей, как у санитаров. И если ее нет, то и с обществом могут быть проблемы.
У нас этого ничего не было при большевиках. А в 90-е, счастливые для многих годы, несмотря на некий ореол свободы, с российскими СМИ происходили ужасные вещи. Коррупция всех видов процветала. Государство, крупные бизнесмены и еще какие-то неведомые силы пытались размещать платные заметки. Это тоже сделало свое дело. В 90-е годы не состоялся рынок качественной журналистики, поэтому и общество не сформировало адекватное мнение о том, кто такие журналисты-расследователи. В этом главная причина.
Другая причина в том, что наша страна до сих пор управляется по телевизору. Не секрет: что покажут на первых двух кнопках, то и есть правда, к сожалению, для большой части населения. Отсюда и промытые мозги населения.
— Роман, все-таки наезд на журналистов-расследователей — это больше предупреждение или акт бессилия?
— Я думаю, здесь было две цели. Во-первых, предупреждение. А во-вторых, этим, как с недавних пор позволено говорить, мудозвонам*, в том числе и вечерним, нужно отчитываться за потраченные на них средства. Они публикуют в своих СМИ такие «наезды» и ставят галочку в бюджетах — освоено столько-то.
— Предполагаете, что вслед за наездами могут последовать санкции?
— Я не хотел бы об этом ни думать, ни говорить. Возможно все. Возможны и акты физического устрашения. Это не новость. Даже фантазировать на этот счет не считаю возможным. Поймите меня правильно.
— Не думаете уезжать из России?
— Я уже два года живу на две страны. Был в Стэнфорде, где у меня до сих пор есть контракт. С чисто формальной точки зрения я не совсем в России. Но если вы спрашиваете, собираюсь ли я становится политическим либо каким-то другим беженцем, то нет, так вопрос не стоит.
— А как ваша команда относится к угрозам? Люди боятся?
— Я думаю, что это зависит от свойства угроз членам команды. Мы все люди, у всех своя жизнь, которая вроде бы гарантирована государством и конституцией. Есть семьи, близкие люди. Конечно, все так или иначе нервничают.
— Но серьезных изменений в команде нет, люди не стали отказывать от сотрудничества?
— Нет, упаси Бог, нет! Во-первых, они профессионалы, во-вторых, со стержнем. Поэтому так вопрос не стоит.
— Рынок журналистских расследований в России небольшой и ваш ресурс на нем заметен. Есть ли шанс, что это поле будет расширяться?
— Это, во-первых, модно, в хорошем смысле слова. Сейчас все, может быть, посмотрев на наш эксперимент, пытаются что-то такое делать. И мы всячески это приветствуем. Во-вторых, в России есть много чего расследовать. Куда ни кинь, всюду расследования. Поэтому с этой точки зрения расследовательская журналистика — перспективное занятие. Я уже вижу, что этот рынок пытается расширяться. И мы это приветствуем. Конкуренция – всегда хорошо. И на всех всего хватит. Другое дело, что журналистские расследования требуют особых, своеобразных экономических моделей, как показывает мировой опыт. И этот рынок не бесконечен.
— Какие основные угрозы вы видите для развития рынка журналистских расследований в России?
— Две вещи – российское законодательство, постоянно ужесточающееся, и физическая безопасность, которая включает в себя все — от чисто физической безопасности до кибербезопасности.
— И как с этим бороться?
— Да никак. Мы должны свою работу делать, а не бороться. Правда. Смешение общественного активизма с журналистикой я не очень люблю. Иногда бывает, что нужно, как в деле Ивана Голунова** или в других подобных историях. Но в целом журналисты должны свою работу делать, расследовать столько, сколько сможем. А бороться — это к политикам.
— Как вы думаете, журналистские расследования рассчитаны в большей мере на молодую аудиторию?
— По-разному. Как показывают срезы и наши, и других СМИ. «Новую газету» разве молодое поколение читает? Нет, конечно. Телеканал «Дождь» делает расследования и делал под моим руководством. Там тоже аудиторные срезы показывают, что смотрят разные поколения. А молодые, с другой стороны, смотрят, например, ютуб-канал Навального. Тут нет никаких законов.
Поймите меня правильно, в Российской Федерации все завязано на телевидении. Как только когда-нибудь в прекрасной России будущего хотя бы зачатки расследовательской журналистики проникнут в телевизор, то, поверьте, аудитория у них будет самая разная — и молодая, и старая.
Но и сейчас все очень зависит от канала. Если в интернете вещаете или ютубе, то у тебя более молодая аудитория. Если ты распространяешься, как псевдотелевизор, например, как телеканал «Дождь», потому что он не телевидение в чистом виде, то аудитория уже старше. Если распространяешься в бумажном виде, как «Новая газета», то аудитория еще старше. То есть все зависит от канала распространения. А каналы, через которые могут распространяться независимые СМИ, в России ограничены. Но как только появится их многообразие, то и аудитория будет разнообразна.
— То есть вы считаете, что в России будущее у расследовательской журналистики есть?
— Есть!
**Иван Голунов — российский журналист-расследователь, корреспондент интернет-издания «Медуза». Получил широкую известность в июне 2019 года после ареста и ложного обвинения МВД в попытке сбыта наркотиков, которое многие СМИ и общественные деятели посчитали фальсификацией и местью за его журналистские расследования. Под давление журналистской общественности дело было закрыто через пять дней, а журналист освобожден.
* «вечерний мудозвон» — выражение пошло в народ после выхода сатирической песни Бориса Гребенщикова с почти одноименным названием.
