«Очередные» досрочные выборы президента РК образца 2022 года – уже история. Считается, что из истории можно извлекать уроки. Только это правило, похоже, в Казахстане не работает. Так считает политолог Димаш Альжанов, с которым мы обсудили итоги выборов спустя неделю после их проведения.
— Димаш, каковы ваши ощущения от прошедших выборов? Были ли они выборами в истинном смысле этого слова – с активной борьбой идей, публичными дебатами и другими присущими атрибутами? Если нет – то чего им не хватало?
— Прошедшие выборы ни в коей мере не соответствовали даже минимальным требованиям демократии. В стране не позволяют возникнуть политической альтернативе, поэтому эти выборы не были конкурентными. Без широкой борьбы идей кандидатов, которые апеллируют к обществу. 
К тому же, с технической стороны выборы у нас полностью контролируются, они проводятся под полным контролем Администрации президента (АП). Те итоговые данные, что мы сейчас имеем, четко указывают на то, как была завышена явка и были сфальсифицировано голосование под заранее подготовленный результат выборов. Ели вы помните, цифры с 70-процентной явкой и 80% голосов за кандидата Касым-Жомарта Токаева вбрасывались заранее, аналогично тому, как проводились выборы при его предшественнике на посту президента.
Досрочные выборы — практика авторитаризма
— Хоть и критикуемые, но имели место выборы телевизионные дебаты кандидатов в президенты. Почему кандидат в президенты Токаев не принимал в них участие?
— То, что мы видели, нельзя назвать дебатами. По нашему закону, дебаты организует Центральная избирательная комиссия (ЦИК). А у нас, вы знаете, ЦИК не является нейтральным и независимым органом по организации выборов, она формируется исключительно президентом, даже несмотря на то, что четыре члена из семи назначаются парламентом, это все равно команда, которая подчинена Токаеву. И участники этих дебатов — подставные кандидаты, которые не представляют общество, за ними не стоят независимые от АП серьезные политические силы. Да, формально дебаты были, но говорить, что они были содержательны и представляли оппозиционные политические силы, мы не можем.
Что касается Токаева, то он не стал участвовать в дебатах, потому что кандидаты были подставные, их задача была выставить Токаева в наилучшем свете, и одновременно они – не представительны. Используя тот же подход, что был у Назарбаева, Токаев избежал прямой связи с ними. АП выбрала сценарий, где Токаев выделяется как безальтернативный кандидат, который и по статусу, и по должности выше остальных. Поэтому, такие дебаты не информируют общество, а вводят его в заблуждение, это манипуляция общественным мнением.
— Досрочные выборы – и президентские, и парламентские – в Казахстане стали скорее правилом, чем исключением из него. Почему на ваш взгляд прошедшие выборы вновь были досрочными? Изменения в Конституции – слабое оправдание.
— Досрочные выборы – это практика многих авторитарных стран. Вслед за Назарбаевым, Токаев использует их для своей выгоды. Когда выборы проводятся внезапно и в кратчайшие сроки, они не позволяют оппонентам власти и обществу мобилизовать силы для противодействия нечестным выборам и переизбранию. Токаеву это позволило забрать инициативу и провести выборы с предсказуемым результатом. Если вы заметили, даже те политические оппоненты, что в начале года выступали против Токаева, говорили о создании оппозиционных политических партий, осознав, что потеряли инициативу, по сути пошли на соглашение, снизив накал критики непосредственно в адрес Токаева, т.е. встроились в тот сценарий, что Акорда им предложила.
Именно на такой результат и были рассчитаны досрочные выборы. Никто из находящихся в стране оппозиционных политиков (которые так себя называют) не вложил ни тиына для того, чтобы организовать кампанию за честные выборы и противодействию фальсификациям, которые мы видели. А гражданское общество, в свою очередь тоже из-за двухмесячного срока выборов не успело собрать достаточных ресурсы для организации эффективного независимого наблюдения.
— Почему объединенная оппозиция так и не смогла выставить на выборы единого кандидата, хотя были намерения? Власть создала условия, в которых это стало невозможно? Или оппозиция не смогла договориться внутри себя?
— Во-первых, условия, которые не то, что не позволяют, они полностью исключают наличие серьезной кандидатуры, представляющей оппозиционный лагерь. Нормы закона написаны таким образом, чтобы максимально защитить пост президента от претендентов. И среди оппозиционеров нет людей, которые соответствуют требованиям закона, чтобы квалифицироваться.
Во-вторых, вряд ли тех политиков, которые сегодня оппонируют власти, можно назвать оппозицией. Эти люди, скорее, политические предприниматели, так правильнее их будет определить. Оппозиция в Казахстане в подлинном понимании разгромлена, нет ни партий, ни движений, которые могли бы бороться за власть и представлять угрозу режиму. Деятельность политических предпринимателей отличается тем, что они не борются за власть, а через спекуляции и критику хотят встроиться в систему.
Я так думаю, что план со стороны Акорды и Токаева лично, с учетом спешки, изначально заключался в том, чтобы провести эти выборы без таких договорных кандидатов, каким был в 2019 году Амиржан Косанов. При таком подходе риски ниже, а уверенность в победе – выше. Поэтому Токаеву оппонировали те, кто по возрасту не диссонируют и никого в стране не представляют. Это был безопасный сценарий. И советник президента Ерлан Карин еще в начале предвыборной гонки четко обозначил, что в стране якобы нет альтернативы Токаеву, предопределив контуры неконкурентных выборов.
— Кстати, будь такой кандидат зарегистрирован, смог бы он повторить успех на выборах 2019 года Амиржана Косанова? Ведь по замерам социологов, оппозиция не обладает высоким доверием общества. Так, по данным, которые озвучивала в нашем издании директор Фонда «Стратегия» Гульмира Илеуова, оппозиции доверяют порядка 30% казахстанцев, тогда как властным структурам – не менее 50%.
— Я не доверяю данным Гульмиры Илеуовой, не считаю ее независимым социологом, и воспринимаю такие данные с сомнением. А что касается доверия к институту оппозиции, повторюсь, что оппозиции в Казахстане нет. Поэтому, когда мы видим политиков, которые выступают в образе оппозиции, но не ведут последовательной деятельности, создается ложная картина, что оппозиционные силы не могут заручиться общественной поддержкой. А если появляется более-менее организованная сила с последовательным противодействием режиму, включаются репрессии – достаточно посмотреть на положение Мухтара Аблязова или Жанболата Мамая.
В Казахстане нет возможности свободно создавать политические партии, расширять сеть поддержки из-за постоянных репрессий. Добавьте к этому перманентные действия режима по дискредитации и маргинализации своих оппонентов. Поэтому, такие социологические исследования не учитывают политического контекста и по большей части призваны цифрами поддержать нарратив о популярности авторитарного режима.
Слабая явка и графа «против всех»
— Чем на ваш взгляд объясняется невысокая явка избирателей на прошедших выборах в крупнейших городах? Осознанный бойкот? Неверие в выборные процессы? Лень?
— Лень тут ни при чем. Если есть конкурентные выборы, если есть игроки, организации оппозиционного толка, которые становятся инструментом мобилизации общества, люди идут на выборы, особенно, если предполагается высокая конкуренция – посмотрите на то, как проходят выборы в Молдове, Грузии и Украине.
Когда конкуренции нет – люди по большей части не верят в институт выборов, знают, что результаты фальсифицируются, и своим неучастием протестуют против них. Если посмотреть на предвыборную дискуссию, многие подобным образом и выражали несогласие, поскольку не видели альтернативы и возможности защитить свои голоса.
Явки 18% по Алматы и 30-35% по регионам по данным независимых наблюдателей — это то, что Токаев смог мобилизовать через административный ресурс и принуждение. Крайне неубедительная видимость всенародной поддержки.
— Сыграло ли какую-то роль появление в избирательном бюллетене графа «против всех», учитывая, что даже сама власть устами министра юстиции признала ее бессмысленность?
— Эту графу ввели по итогам двух последних избирательных кампаний, посчитав, что наличие даже контролируемого кандидата типа Косанова при определённых условиях может создать риски и непредсказуемость результата. Фактически таким образом режим, с одной стороны, отнимает у вас альтернативу и возможность выбора, а с другой стороны, предлагает пустую графу, которая не имеет ни юридических, ни политических последствий. Поскольку конечная сумма голосов и результат выборов фальсифицируется, для режима это достаточно безопасный вариант.
Графа «против всех» сама по себе не может мобилизовать общество против режима в лице Токаева. И мы видим, что люди голосовали «против всех», но не в большом количестве, за этой графой не стоит личности или партии, это бездушная графа.
К тому же она противоречит принципам представительной демократии, об этом говорится и в различных международных документах касательно надлежащей практики выборов в демократическом обществе, и в отчете Миссии БДИПЧ/ОБСЕ. Поэтому я считаю, что эта графа должна быть удалена из закона, она не должна замещать реальную альтернативу и создавать собой иллюзию выбора.
— Согласны ли вы с оценкой выборов Миссии БДИПЧ ОБСЕ в части того, что они были слабоконкурентными?
— В докладе Миссии ОБСЕ, поскольку это межправительственная организация, используется достаточно мягкий язык. В целом все, что было там сказано, можно умножать на два, и говорить, что на выборах отсутствовала конкуренция в целом. То, что проходит в Казахстане – это не выборы, это контролируемый процесс, через который действующий режим пытается легитимизировать свое правление на очередной срок.
— Почему казахстанский МИД в этот раз так откровенно агрессивно отреагировал на эту оценку, хотя раньше воспринимал замечания более спокойно?
— Подобные высказывания по тону и языку являются нормой для МИД России. И на дипломатическом уровне это очень истеричное заявление, я был очень удивлен, что именно в таком виде его опубликовали. Вспомните дискуссию, когда нам пытались навязать образ Токаева как видного дипломата с большим опытом. Так вот, заявление МИДа в ответ ОБСЕ показывает куда казахская дипломатия дрейфует при Токаеве. И это не единичный случай, а скорее, тенденция.
Что же касается агрессивного тона… Я думаю, он искренен, ведь расчет был на то, что международное сообщество должно было «купиться» на заявления президента о проводимых в Казахстане демократических реформах. Но репрессии и плохо срежиссированные выборы были неубедительны для международного сообщества, и расстройство со стороны Токаева и повлияло на характер и текст заявления МИД.
Парламентские выборы не будут сильно отличаться от президентских
— Как вы думаете, почему 20 ноября протестно настроенные казахстанцы не вышли на массовые несанкционированные митинги? Ведь в 2019 году такие протесты наблюдались и в день выборов президента, и в течение нескольких дней после.
— В 2019 году в людей еще не стреляли, а в 2022 расстреляли под видом террористов, подвергли пыткам тех, кто был ранен Это был сильный шок, который общество все еще переживает.
К тому же, общество было еще разделено через пропаганду и манипуляции нарративом, что все, кто не поддерживает Токаева, поддерживает старый режим, что была попытка госпереворота, а Токаев спас страну от клана Назарбаева и мародеров.
Эти факторы сильно сыграли на растерянность и дезорганизованность общества.
— Будут ли столь же безынтересными, безальтернативными, как прошедшие президентские, грядущие весной будущего года парламентские выборы?
— Они не будут не сильно отличаться от президентских, а в отдельных аспектах будут еще хуже. Так, на следующих выборах будет действовать институт аккредитации наблюдателей. И то малое количество информации, которое мы получили на этих выборах, относительно нарушений, будет еще меньше. Деятельность независимых наблюдателей ограничивается, а вместо создаются лояльные. Сама аккредитация, в принципе, создает возможности снизить критику наблюдателей через допуск к наблюдению.
Далее, будут созданы 30 одномандатных округов для самовыдвижения. Это слишком малое количество, оно противоречит принципу представительства с учетом размера населения и территории. Представьте, только на одну Алматы приходится всего три одномандатных округа. При такой системе, для имитации конкуренции в этих округах будут выдвигаться множество кандидатов, которые будут представлять режим от партий, или в виде самовыдвиженцев.
Учитывая контроль президента над ЦИК и то, как регистрируют кандидатов и считают голоса, можно предположить, что в парламент пропустят две-три одиозные фигуры из числа политических предпринимателей, которые согласятся играть роль оппозиции.
Как мы видим, число таких политических предпринимателей АП расширила, чтобы усилить конкуренцию среди тех, кто хочет встроиться в систему, в обмен на политичную лояльность и поддержку курса Токаева. Несмотря на изменения, избирательная система, вместе с малым количеством мест в парламенте, по-прежнему позволяет президенту формировать законодательный орган под себя.
— Ваш прогноз: будут ли зарегистрированы к этому времени новые политические партии? Каковы будут их шансы преодолеть пятипроцентный барьер для прохождения в Мажилис?
— Токаев же уже сделал прогноз, что к парламентским выборам будут зарегистрированы две-три новые политические партии. По всей вероятности, это будет партия «Республика», «зеленые», может быть еще кто-то, чтобы разнообразить имеющийся политический спектр.
В демократическом обществе президент подобных заявлений не делает, это не его дело, не ему решать, кого регистрировать, а кого нет. В нашем случае у Токаева получается оговорка по Фрейду: он знает, что зарегистрируют провальные партии, созданные его администрацией.
Серьезными оппонентами режима эти партии не станут и реальную политическую конкуренцию партии власти «Аманат» не навяжут. Что касается прохождения их в парламент, возможно их представители будут проведены через одномандатные округа, чтобы Мажилис формально мог считаться многопартийным, к тому же со свежими лицами. Но в пропорциональном компоненте выборов порядка 70-80% наберет «Аманат», чтобы сохранить действующую пропорцию государственного финансирования в размере свыше 9 млрд тенге в год за основной пропрезидентской партией.
— Изменится ли эффективность работы законодательного органа с появлением в нем одномандатных депутатов, позиционирующих себя независимыми?
— Нет. Не наличие отдельных одиозных депутатов влияет на эффективность работы парламента, а круг полномочий парламента. По Конституции, парламент у нас безвластен. И если запустить туда даже до десятка депутатов, не представляющих лагерь Токаева, это не будет иметь определяющего эффекта.
Токаев полностью сохранил политическую систему, созданную Нурсултаном Назарбаевым. И судя по его фиктивным реформам, он не будет ее менять. Токаеву уже 69 лет, следующие семь лет — последние в его политической карьере. Поэтому, на мой взгляд, приоритетом для него станет вопрос передела собственности и усиления его влияния на экономику страны, попутно — решение вопроса формирования своих клиентских сетей и создания условий безопасного ухода.
ПОДДЕРЖИТЕ «РЕСПУБЛИКУ»!
Можно через KASPI GOLD, отправив донаты на номер телефона 8-777 681 6594 или на номер карты 4400 4302 1819 1887. И есть еще несколько способов – на этой странице.
