До выборов в мажилис и маслихаты осталось меньше недели, но связанных с ними скандалов, что наблюдались в последнее время, могло бы хватить не на одну электоральную кампанию. Однако и после 19 марта «махать кулаками» будет не поздно, считает юрист и общественный деятель Альнур Ильяшев.
Альнур Ильяшев – не просто наблюдатель. Он сам пытался баллотироваться, но получил отказ. В итоге он стал представлять интересы других кандидатов-самовыдвиженцев, которых то регистрировали, то снимали с пробега.
— Альнур, чем, на ваш взгляд, обусловлено большое количество кандидатов, которых снимают с выборов? Причем это касается не только самовыдвиженцев. Не так давно одномандатники от партии «Байтак» тоже заявляли о массовом снятии их кандидатов.
— Я вижу ключевым фактором неготовность самой системы к принятию такого количества людей, желающих участвовать в выборах. Предыдущие выборы проходили по определенному сценарию, и самовыдвижение в мажилис у нас отсутствовало многие годы.
Что касается маслихатов, где самовыдвижение было возможно до 2019 года, я могу по своему опыту 2016 года рассказать, как тогда отсекали неугодных.
Мы шли на выборы с другом: он — кандидатом, я — главой его предвыборного штаба. После подачи заявления на моего друга на этапе выдвижения вышли представители местного районного акимата и долго обхаживали.
На протяжении нескольких дней то нас вместе, то его одного разными способами уговаривали отозвать свою кандидатуру, в итоге остановились на том, что в обмен на снятие кандидатуры ему оплатят стоимость паломничества в Мекку и Медину. Против такого «подарка» вряд ли какой мусульманин (тем более если он там не бывал ранее) откажется.
А когда я после того, как приятель снялся, выдвинул свою кандидатуру, и все их внимание переключилось на меня, ставился даже вопрос об увольнении с работы (я тогда работал в школе). Но увольнять меня не стали, а отправили на встречу с акимом Медеуского района, где он недвусмысленно намекнул, что я на выборах не пройду. При этом предлагал договориться «по-хорошему» до выборов. И я тогда сумел себе выторговать спонсорство нашего конкурента от партии власти для одного из детских конкурсов.
Таким образом, по негласному алгоритму тогда на выборы в Алматы проходило, как правило, три кандидата на кресло депутата маслихата: фаворит и два аутсайдера. Так нас снимали.
Это то, чему я сам был не просто свидетелем, а участником.
— А что можете сказать про нынешнюю ситуацию?
— В нынешней ситуации под нажимом недовольства масс и гражданского общества власть решила запустить одномандатные выборы и в маслихаты, и в мажилис, но не ожидала такой активности. И тут включились как предохранитель обязательные требования по представлению налоговых деклараций. И все изъяны нашего налогового декларирования вылезли наружу.
Люди попросту не знают, что на них оформлено, и как их видит государственная система через закрытые базы данных. Широкого опыта декларирования у граждан нет, люди не знают, что надо указывать, а что – нет. К показу недвижимости, транспортных средств, денег на счетах они были готовы, а что придется показывать еще, допустим, и акции, появившиеся у них как наследство от приватизационных инвестиционных купонов, – нет.
Плюс к этому кандидаты не имеют возможности проверить данные о существовании активов, владение которыми им вменяют. Поэтому так много якобы расхождений в декларациях и последующего снятия кандидатов.
— А мне кажется, что кандидата снимают не за задолженность в 78 тиын, а потому, что его в принципе не хотят видеть во власти. Другими словами, не нравится кандидат – его надо снять, а причину найдем. И расхождения в налоговой декларации – это одна из возможностей человека «подставить».
— Наверняка, во власти есть люди, которые думали над этим. В частности, по Айгерим Тлеужан очень плотно работала Генеральная прокуратура, которая добилась незаконного отказа окружным избиркомом в ее регистрации. На что прокуроры получили щелчок по носу от суда, и Айгерим зарегистрировали кандидатом.
Но теперь у нее выявилась якобы «недостоверность сведений в налоговой декларации», что тоже на руку прокурорским работникам. И на таком фоне, допускаю, что подобная работа ведется.
Нечто подобное можно наблюдать и в отношении Жанболата Мамая — его просто изолировали на время выборов и президента, и депутатов: сначала держали под стражей, а ныне – под домашним арестом. Хотя, по идее, он должен был в этих выборах участвовать.
— Практика снятия кандидатов показала, что самым уязвимым местом для поиска неких несоответствий стали налоговые декларации. Они и в предыдущих выборах также играли роль определенного сита. Не кажется вам, что надо бы как-то пересмотреть порядок их подачи, чтобы вероятные ошибки были сведены к минимуму? К примеру, убрала Жанар Джандосова из своей декларации договоры о недостроенной недвижимости – и ее автоматически восстановили.
— Я смотрю на ситуацию несколько другим образом, и ставлю в укор системе саму форму отражения активов граждан в государственных базах данных.
Базы оказались непрозрачными, несмотря на то, что на цифровизацию деятельности госорганов были потрачены миллиарды тенге. Чтобы получить те или иные данные, нужно посылать запрос в уполномоченный орган и ждать, в среднем, 15 рабочих дней, чтобы получить ответ. В условиях подготовки к выборам это абсолютно неприемлемо.
Если смотреть шире, в рамках всеобщего декларирования, что у нас постепенно вводится, это может коснуться каждого гражданина Казахстана: не указывая что-то в декларации, он формально нарушает налоговое законодательство и должен подвергаться соответствующему наказанию за это.
После выборов у меня и моих единомышленников есть намерение подать коллективные иски в суд, в которых требовать расшифровки, куда делись деньги на цифровизацию и почему у граждан нет свободного доступа к информации касательно их активов (доступ гарантирован статьей 18 Конституции РК).
Соответственно, на этой почве встанет вопрос о законности проведенных выборов, их результатов по конкретным округам и, возможно, пересмотру.
— Еще одна личная история: ректор АlmaU Асылбек Кожахметов, рассказывая свою историю снятия с выборов, усомнился в справедливости предъявления к кандидатам претензий после того, как они уже были зарегистрированы, мотивируя это тем, что у избиркомов было достаточно времени (с 9 по 18 февраля), чтобы проверить правильность заполнения ими всех документов. А вы как считаете: предъявление претензий после регистрации – это законно?
— Система выстроена таким образом, что кандидат мог предоставить декларацию задолго до подачи документов на регистрацию. Но опять же, что я наблюдал: избиркомы предлагали потенциальным кандидатам предоставить изначально только три документа: заявление, биографические данные и копию удостоверения личности. Мол, мы вас проверим на соответствие, а затем вы до 18 февраля предоставите непосредственно и декларацию. И люди, принимая это на веру, шли именно по такому алгоритму и теряли драгоценное время.
То есть эта ошибка была заложена изначально. В условиях так называемого «старого Казахстана» она работала как предохранитель по недопуску неугодных кандидатов. Сейчас же власть, заявив о политической перезагрузке, эти предохранители не убрала, и они сработали против системы и объявленных ею инициатив по демократизации.
Все это дискредитирует предстоящие выборы. Казалось бы, есть огромный штат чиновников, на содержание которого тратятся миллиарды тенге, а такие вещи, как понятная любому форма налоговой декларации, время ее подачи и срок проверки, урегулировать не смогли.
— Возвращаясь к большому количеству снятых кандидатов, неужели во власти не понимают, что, снимая самовыдвиженцев, они рубят основы провозглашаемого ими «Жана Казахстана»? Народ же, грубо говоря, не дурак, чтобы верить не глазам, а ушам. Или пропаганда позволяет практиковать что угодно?
— Моя оценка такова, что до конца этого года вряд ли в Казахстане произойдут значительные гражданские волнения. Но в то же время возмущение имеет обыкновение накапливаться, чаша терпения наполняется капля за каплей.
Все несправедливо снятые кандидаты в депутаты имеют определенные политические или общественные амбиции, мотивацию к отстаиванию своих прав. Плюс к этому они потеряли суммы внесенных избирательных взносов: 1 050 000 тенге для кандидатов в мажилис и 350 000 тенге для кандидатов в маслихаты. Они по крайней мере для себя сделают выводы о политической системе и якобы проводимых реформах. И это разочарование так или иначе найдет свой выход.
Правящая верхушка рано или поздно будет за это расплачиваться.
— Получается, власть предержащие сегодня действуют как политические самоубийцы?
— Я бы говорил об их политической близорукости. Инерционно, в рамках «старого Казахстана», они пытаются строить «новый Казахстан». Но построить «новый Казахстан» «продуктами Назарбаева», людьми, которые при нем формировались как государственные деятели, невозможно.
Люди, выросшие в авторитарном режиме, не знают иного способа управлять, а потому не смогут построить нормальное демократическое общество и его институты. И исходя из этого, можно говорить о весьма вероятном повторении Кантара, предтечей которого был Жанаозен (что многие уже начинают забывать).
— Спасибо за интервью!
ПОДДЕРЖИТЕ «РЕСПУБЛИКУ»!
Можно через KASPI GOLD, отправив донаты на номер телефона 8-747 977 5139 или на номер карты 4400 4301 4483 1945.
И есть еще несколько способов – на этой странице.
