Конец прошлой недели ознаменовался воскрешением из политического небытия Совета безопасности – органа, который должен координировать проведение единой государственной политики в сфере обеспечения национальной безопасности, но ни до, ни после объявления чрезвычайного положения в стране не собирался. Между тем, согласно Положению о Совете безопасности РК, в его прямые задачи входит «выработка проектов решений для Президента по введению, продлению и отмене чрезвычайного положения».
Чтобы разобраться в подоплеке этого странного обстоятельства, придется вернуться к хронике событий.
После встречи Назарбаева и Путина в Москве 10 марта елбасы надолго выпал из информационного пространства. Причина того, что в самый ответственный момент Назарбаев «самоизолировался», остается неясной до сих пор. Возможно, что после разговора с президентом России у него случилась депрессия, возможно, дали о себе знать старые или новые недуги. Можно быть уверенными только в том, что Токаев знал как о результатах переговоров в Кремле, так и о нетрудоспособности елбасы.
15 марта президент Касым-Жомарт Токаев объявляет о введении чрезвычайного положения на всей территории страны сроком на один месяц. На тот момент количество официально зарегистрированных случаев заражения коронавирусом в Казахстане равнялось девяти (только в двух городах: столице и Алматы). На совещании у президента присутствовали все члены СБ, за исключением его пожизненного председателя. По указу президента управление страной формально перешло к Государственной комиссии по обеспечению режима чрезвычайного положения (ГКЧП).
16 марта президент подписывает еще два указа, наделив себя и правительство широчайшими полномочиями. Среди них особый порядок формирования госбюджета, определение налоговых ставок, а также право установления «твердых цен» на отдельные виды товаров. Бросается в глаза, что мартовские указы были плохо проработаны как с юридической стороны, так и с точки зрения эффективного решения проблемы распространения эпидемии. Причиной этого могла быть и спешка, и то, что к их разработке привлекался узкий круг из ближайшего окружения – малокомпетентного как в административном нормотворчестве, так и в кризисном менеджменте.
Обоснованием введения чрезвычайного положения стала ст. 44 Конституции (п.16):
«В случае, когда демократические институты, независимость и территориальная целостность, политическая стабильность Республики, безопасность ее граждан находятся под серьезной и непосредственной угрозой и нарушено нормальное функционирование конституционных органов государства, после официальных консультаций с Премьер-Министром и председателями Палат Парламента Республики принимает меры, диктуемые названными обстоятельствами, включая введение на всей территории Казахстана и в отдельных его местностях чрезвычайного положения, применение Вооруженных Сил Республики, с незамедлительным информированием об этом Парламента Республики».
Даже не уходя в дискуссию о наличии правовых предпосылок для объявления ЧП, стоит обратить внимание на то, что важное его условие не было выполнено. А именно – незамедлительное информирование парламента. Поскольку это конституционная норма, то речь идет, конечно же, не о телефонном разговоре или отправке письменного извещения депутатам. Информирование парламента, как коллективного органа, предполагает созыв обеих его палат.
Из официальных сообщений нам ничего не известно ни о совместном заседании Мажилиса и Сената, ни об обязательных предварительных консультациях президента с премьер-министром и председателями палат, ни о заседании Совбеза, который должен был выработать проекты соответствующих решений президента. 8 апреля Токаев еще одним своим указом изменяет принятый парламентом закон о республиканском бюджете на 2020 год.
По иронии судьбы, именно подзаконные акты Токаева нарушили «нормальное функционирование конституционных органов государства». Четыре президентских указа не только узурпировали прерогативы законодательной ветви власти, но и открыли возможности для бесконтрольного расходования бюджетных средств.
10 апреля Токаев в режиме онлайн проводит мероприятие, в официальных сообщениях названное заседанием ГКЧП под руководством президента. По сути оно таковым не являлось, поскольку госкомиссия никаких отчетов не заслушивала и никаких решений не принимала. По всей видимости, псевдо-ГКЧП было созвано только для создания фона для очередного выступления главы государства.
Надо заметить, что по прошествии трех недель после введения ЧП у Токаева начала проявляться некоторая мнительность. Несмотря на то, что эпидемиологическая ситуация была гораздо хуже, чем в середине марта, второй раз президент не решился продлить режим ЧП сразу еще на один полный месяц. В конце концов, закон позволяет отменить его досрочно в любое время.
В начале всей этой эпопеи казалось, что пандемия открыла для Касым-Жомарта Токаева уникальную возможность взобраться на коня главнокомандующего, показать свою решимость и приподнять личный рейтинг за счет раздачи средств налогоплательщиков. Но по мере распространения эпидемии становилось очевидным, что блицкриг не случится, а экономика идет в глубокий штопор. Впереди вместо лавров победителя замаячила перспектива разбирательств как с легитимностью указов, так и с эффективностью предпринятых действий.
13 апреля состоялось настоящее заседание ГКЧП с полагающимися процедурами и протоколом, но под председательством премьера Мамина, объявившего о постепенном смягчении ограничений в ряде секторов экономики.
Складывалось впечатление, что на верхних этажах управления существует разномыслие. Внешне это проявилось в том, что указ о продлении ЧП был подписан лишь к вечеру 14 апреля — за несколько часов до истечения действия первого указа о чрезвычайном положении. Но самым верным признаком развивающегося политического кризиса стало то, что ровно на следующий день 15 апреля в Конституционный Совет поступило обращение председателя Сената Дариги Назарбаевой.
О значимости этого события свидетельствует и статус обратившегося лица (второй человек в государственной иерархии), и его не рядовая фамилия. Подробное содержание обращения остается пока неизвестным, но речь в нем идет о «разграничении предмета регулирования законов и подзаконных нормативных правовых актов». Под последними, очевидно, имеется в виду ни что иное, как указы президента и постановления правительства. Уже 17 апреля Конституционный Совет вносит поправки во внутренний регламент, позволяющие проводить онлайн заседания. Стало быть его вердикт по данному вопросу может быть вынесен и в период действия ЧП.
23 апреля, посещая модульную инфекционную больницу, Токаев уже совсем подрастерял былой напор: «Во всяком случае, до конца нынешнего месяца мы будем держать этот карантин, а дальше подумаем». Подумать должен был ни кто иной, как орган, в чьи задачи входит «выработка проектов решений для Президента по введению, продлению и отмене чрезвычайного положения» — Совет Безопасности.
И вот в прошлую пятницу (24 апреля — ред.) заседание Совбеза наконец-то состоялось. Оно обозначило возвращение Назарбаева в политический процесс. Пожизненный председатель дал свою оценку деятельности «главы государства и премьер-министра», подчеркнуто поставив их в один общий ряд. Примечательно, что именно после заседания Токаев объявил «о новых подходах в борьбе с коронавирусом», которые, надо полагать, вытекают из установок, полученных от елбасы.
Попытка Токаева воспользоваться чрезвычайной ситуацией для укрепления своей власти обернулась большим конфузом. Обращение председателя Сената Дариги Назарбаевой в Конституционный Совет, вне всяких сомнений, произвело на него отрезвляющее действие.
Что дальше? Сейчас Мажлис готовится рассмотреть поправки в закон о чрезвычайном положении, призванные задним числом узаконить президентские указы. Но в этот раз «ручной парламент» не очень-то и спешит. Заключение профильного комитета готовится к 27 мая – не раньше, чем Конституционный Совет вынесет свой вердикт, который может перевернуть весь политический процесс. Не исключено, что за это время Библиотека и Акорда разработают совместный алгоритм выхода из конституционного кризиса, с одной стороны смягчающий удар по репутации главы государства, с другой — ограничивающий его бесцеремонное указотворчество, покушающееся на права других институций.
* Иды — в римском календаре так назывался день в середине месяца. На 15-е число иды приходятся в марте, мае, июле и октябре; на 13-е в остальных месяцах.
В мартовские иды (15 марта) 44 года до н. э. заговорщиками был убит Гай Юлий Цезарь. Согласно Плутарху, предсказатель предупредил Цезаря за несколько дней, что в этот день ему надо опасаться смерти. Встретив предсказателя по пути в Сенат, Цезарь сказал ему с насмешкой: «Мартовские иды наступили». «Наступили, но ещё не прошли», — ответил предсказатель. Через несколько минут Цезарь был убит. Фраза «Берегись мартовских ид!» из пьесы Шекспира «Юлий Цезарь» стала крылатой.
