Российский «Сноб» выбрал главным словом года «протесты», а казахстанский правозащитник Евгений Жовтис в интервью KZ.MEDIA назвал главным словосочетанием года — «два президента».
Подводим итоги уходящего года в стране вместе с директором Казахстанского международного бюро по правам человека и соблюдению законности.
— Евгений Александрович, не так давно казахстанские правозащитники подвели итоги выполнения международных обязательств правительством Казахстана в части соблюдения прав и свобод человека. Они провальные — из 50 рекомендаций, отобранных экспертами для мониторинга, за 2,5 года не выполнена ни одна. Почему? Есть ли среди них такие, неисполнение которых особенно тревожит правозащитников? И какие есть механизмы принуждения государства к исполнению своих обещаний перед миром?
— После того, как Казахстан подписал основные международные договоры по правам человека и за все время членства Казахстана в международных организациях, они успели дать нам в различной форме огромное множество рекомендаций. Прежде всего речь идет о двух организациях — ООН (Организация Объединённых Наций) и ОБСЕ (Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе), действующая в рамках Заключительного Хельсинского Акта — документа, который предполагает, что государство берет на себя обязательства следовать принципам этой организации и выполнять международные обязательства в рамках экономических соглашений, соглашений в области безопасности и человеческого измерения (развития демократии, обеспечения верховенства права и соблюдения прав человека).
Казахстан их подписал и должен следовать этим правилам. Но, к сожалению, эти рекомендации, мягко говоря, не выполняются.
Я приведу такой пример. В ходе декабрьского заседания Совета министров иностранных дел стран — участниц Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (СМИД ОБСЕ) было принято заявление, касающееся прав человека. Так вот из 57 стран его не подписали пять центральноазиатских республик, Беларусь, Россия, неожиданно не подписала Монголия, ну ожидаемо не подписала Турция. То есть Казахстан в этом отношении строго действует в фарватере авторитарных государств.
Кроме того, мы все, конечно, знаем о присутствии миссий ОБСЕ на выборах, которые мониторили процесс голосования в нашей стране и на парламентских, и на президентских выборах. И, как известно, ни одна миссия ОБСЕ не признала ни парламентские, ни президентские выборы соответствующими стандартам ОБСЕ, давая рекомендации, как исправить ситуацию. Кроме того, институты ОБСЕ давали Казахстану ряд рекомендаций касательно наших проектов законов или действующего законодательства, что надо было бы в них исправить, чтобы они отвечали стандартам ОБСЕ в области прав человека.
То есть был большой набор рекомендаций от ОБСЕ, которые имеют, пусть не юридическое, но морально-политическое значение, но, по нашим оценкам, большинство из них выполнено не было.
Что же касается Организации Объединенных Наций, то здесь сложнее, потому что здесь есть юридически обязывающие договоры. То есть никто руки не выкручивал, заставляя подписывать международные пакты о соблюдении политических и гражданских, экономических, социальных и культурных прав и еще несколько десятков, если не сотен, различных конвенций, которые касаются соблюдения отдельных прав человека либо группы прав. Я веду речь только о международных соглашениях в области прав человека.
От Организации Объединённых Наций рекомендаций было более тысячи. Я их сразу поделю на три части.
Во-первых, рекомендации, которые давали органы ООН, которые были созданы в соответствии с договорами, которые Казахстан ратифицировал. Это Комитет по правам человека, Комитет по экономическим, социальным и культурным правам, Комитет против пыток, Комитет по ликвидации дискриминации в отношении женщин, Комитет по насильственным исчезновениям, Комитет по правам ребёнка, Комитет по ликвидации расовой дискриминации. Каждый из этих комитетов через определенный промежуток времени (четыре-пять лет) рассматривает доклады о том, как Казахстан выполняет свои обязательства по договору. Соответственно в каждом документе, который выпускает этот комитет, содержатся рекомендации — от нескольких десятков до более сотни.
Во-вторых, это блок рекомендаций Совета ООН по правам человека в рамках Универсального периодического обзора. Раз в четыре года каждая страна обязана представить доклад в Совет ООН по правам человека — такой уникальный механизм ООН, рассматривающий ситуацию с правами человека в стране в целом. Представление и обсуждение доклада тоже заканчивается соответствующими рекомендациями от Совета ООН по правам человека.
Последний доклад Казахстан представил в ноябре этого года и в прошлом месяце получил свыше 240 рекомендаций как исправить ситуацию с правами человека.
Сюда же добавлю рекомендации так называемых специальных процедур или специальных докладчиков и независимых экспертов ООН по соблюдению различных прав. Более десяти таких спецдокладчиков и независимых экспертов посетили с официальными миссиями Казахстан за последние пятнадцать лет, в том числе спецдокладчики по вопросу пыток, независимости судей и адвокатов, по свободе объединения и мирных собраний, по свободе совести и религии, по правам ребенка. Они тоже делали доклады по результатам посещений и представляли десятки рекомендаций.
И, в-третьих, речь идет о рекомендациях по индивидуальным жалобам. Есть девять основных международных договоров по правам человека, и для мониторинга за их соблюдением созданы девять соответствующих комитетов, которые вправе давать рекомендации. Казахстан ратифицировал восемь из девяти этих договоров (не ратифицировал только Международную конвенцию о защите прав всех трудящихся-мигрантов и членов их семей). Из восьми комитетов он признал компетенцию рассматривать индивидуальные жалобы только четырех комитетов — Комитета по правам человека, Комитета против пыток, Комитета по ликвидации расовой дискриминации и Комитета по ликвидации дискриминации в отношении женщин, в которые граждане Казахстана могут обращаться с жалобами.
За минувшие годы эти комитеты вынесли более сорока решений по индивидуальным жалобам из Казахстана и в более чем 30 случаях были вынесены решения в пользу тех, кто обращался с жалобами на нарушение их прав. И каждое из этих решений имеет рекомендации: выплатить человеку компенсацию за то, что его права были нарушены, восстановить его в правах и принять меры по изменению законодательства или практики, чтобы впредь таких нарушений не было.
Так вот из всех этих положительных решений только в двух случаях были выплачены компенсации. И все. Все остальные рекомендации государство не выполнило. Это абсолютные точные данные — мы анализ проводили.
Вот если собрать все рекомендации по этим трем блокам, то их набирается тысяча, если не больше. Мы их все проанализировали и отобрали 50 тех, которые считаем самыми важными.
— Важными по каким критериям?
— В основном это те, которые относятся к политическим правам и гражданским свободам и по которым мы разработали «дорожные карты». Рекомендации были скомпилированными — мы собрали несколько однородных рекомендаций, например, все, что касались права на жизнь или права на мирное собрание, обработали и выложили как одну рекомендацию. В итоге таких у нас получилось 50 рекомендаций. Мы проанализировали работу по ним — где проблемы и обосновали, почему считаем, что какая-то из них не выполнена.
— А среди них были выполненные?
— Мы говорим о том, что есть несколько рекомендаций, по которым, если можно так сказать, есть движение, они находятся в стадии выполнения. Таких меньше десятка, а остальные рекомендации, больше сорока, не выполнены или изменения по ним несущественны.
— Какие особенно тревожат?
— Весь блок политических прав и гражданских свобод. Начиная с права на участие в управлении страной, создание политических партий, свободную политическую деятельность. Здесь не просматривается никакого соответствия международным стандартам даже под большим увеличительным стеклом.
Следующий блок — это право на мирные собрания, которого у казахстанцев тоже нет, о чем наглядно свидетельствует вакханалия с задержаниями протестующих и признание властями несанкционированной любой мирной акции протеста.
Далее — право на свободу мысли, совести и религии. Казахстанский закон, на мой взгляд, самый репрессивный на всем пространстве ОБСЕ с точки зрения отношения к религиозным меньшинствам, которые просто загнаны в резервацию. Как и их право на объединение, создание религиозных организаций или распространение религиозных материалов.
Впрочем, у нас весь блок, касающийся права на объединение, не соответствует международным стандартам, потому что, например, у нас до сих пор существует обязательная регистрация общественных объединений, чего в цивилизованных странах нет. В Казахстане объединение без регистрации является незаконным.
Сюда можно отнести и закон о профессиональных союзах — достаточно вспомнить жесткую реакцию Международной организации труда международных профсоюзов на него и на практику преследования независимых профсоюзов. Мы доигрались до того, что Казахстан внесли в специальный параграф отчета Комитета по применению норм МОТ. Такое решение было принято Международной организацией труда в связи с отсутствием прогресса в стране в реализации трудовых прав и прав профсоюзов.
Право на свободу от пыток – в этой области государство что-то делает, но пытки продолжают оставаться серьезной проблемой в Казахстане. Как и несправедливое правосудие. Я думаю, нет нужды рассказывать, как выносятся судебные решения, особенно по делам об участии в мирных акциях протеста или в так называемых организациях, признанных экстремистскими. У нас уже сотни людей находятся в местах лишения свободы по этому обвинению или по обвинению в пропаганде терроризма и экстремизма.
Одно из самых главных прав — право на свободу слова, выражения мнений, средств массовой информации — тут не счесть проблем. И самая большая – уголовная ответственность, предусмотренная нашей печально известной статьей 174 УК – возбуждение разных видов розни с использованием средств массовой информации или сетей телекоммуникаций, а также уголовная ответственность за клевету. Благодаря им государство четко контролирует СМИ и интернет.
Вызывает много вопросов соблюдение права на защиту в связи с принятием нового закона об адвокатуре. А также право на свободу и личную неприкосновенность. То есть весь ключевой блок фундаментальных прав человека.
Еще один очень серьезный блок — это блок, связанный с правом на не дискриминацию. Кто только не давал рекомендации по этому поводу! А все потому, что Казахстан относится к странам (их не так много среди тех, что претендуют на звание демократических и развитых), у которых вообще нет антидискриминационного законодательства, институтов и процедур.
— В Конституции есть запрет на дискриминацию…
— Да, а еще немного норм в Трудовом кодексе и совершенно мертвая статья в Уголовном кодексе об ответственности за нарушение принципа равноправия. Поэтому этот блок сильно бросается в глаза.
Дальше есть еще целый ряд отдельных компонентов, где какие-то подвижки происходят — это права инвалидов, детей, женщин. Но по целому ряду рекомендаций даже в этой менее политизированной сфере, более, можно сказать, социальной, тоже есть большое количество проблем.
— Если оглянутся на уходящий год, какие события вас насторожили или наоборот, может быть, порадовали или обнадежили?
— Когда речь идет о таких государствах, как Казахстан, то, чем занимаюсь я и наша организация (мониторингом соблюдения политических прав и гражданских свобод, незыблемость которых утверждена в Международном пакте о политических правах), невозможно рассматривать вне политического контекста. Они зависят от того, какой политический контекст в стране.
А в Казахстане сформировался такой авторитарный режим (его можно назвать гибридным авторитаризмом, можно назвать имитационной демократией — это уже как вам нравится), который по форме как бы демонстрирует какие-то демократические черты, а по содержанию является классическим авторитарным режимом с четким контролем правящей элитой всех политических процессов.
Да, в сравнении Туркменистаном наш режим выглядит более пристойно. Нет массовых репрессий, дозволяются некие элементы свободы и дозированного свободного проявления, в том числе политического. За оппозиционную деятельность сажают не всегда, преследуют избирательно, точечно. Под «танки» мгновенно попадают в основном сторонники признанного экстремистским и запрещенного движения ДВК и другие неподконтрольные государству структуры, которые для власти представляются опасными — например, исламские течения, не признанные Духовным управлением мусульман Казахстана и чью деятельность подводят под террористическую или экстремистскую.
То есть в целом у нас относительно мягкий, гибридный авторитаризм с благообразным лицом, но при этом его авторитарная сущность всем очевидна. И очевидна именно доминированием в политическом поле, доминированием силовых структур — Комитета национальной безопасности, полиции, прокуратуры. Как только речь заходит о политических правах, так сразу появляются уши, глаза, руки, ноги прокуратуры, либо полиции, либо Комитета нацбезопасности.
У нас существует жесткий полицейский контроль и контроль спецслужб за любой оппозиционной деятельностью и гражданской активностью, которые рассматриваются как некий вызов существующему порядку вещей. Наш режим ужесточался в течение почти тридцати лет. Ситуация с правами человека постоянно ухудшалась, но в последние годы по пологой траектории. И этот год ничем не отличался от предыдущих в этом смысле.
Но не могу не отметить в качестве позитива курс властей на диалог с обществом, который наметился в последние года три-четыре. Появились разного рода диалоговые площадки, национальный превентивный механизм по предупреждению пыток. К таким структурам можно по-разному относиться. Говорить, например, что они созданы для проформы. Но невозможно отрицать сам факт – общественное пространство стало немножечко более активным.
Появились каналы обратной связи. Они не повлияли на изменение ситуации с законодательством или с правоохранительными практиками в области ключевых прав и свобод, которые, как я уже говорил, зависят практически только от политического контекста. Но появилась возможность доносить информацию до верхов, например, где-то в парламенте на заседаниях рабочих групп по проектам. Рекомендации экспертов и гражданских активистов не принимались или принимались в выхолощенной форме, но хотя бы связь появилась.
А уходящий год ознаменовался достаточно сильным оживлением, которое связано прежде всего с отставкой первого президента. Два президента лучше, чем один! Однозначно! Потому что появилось пространство для маневра.
Да, Нурсултан Назарбаев практически сохранил власть, имея контроль и в правящей партии, и в Совете безопасности, и председательствуя в Ассамблее народа. Но появился еще один президент — Токаев, еще один центр власти, а значит и политическое пространство стало более размытым.
— Как это меняет ситуацию с правами человека?
— Повторюсь, появляются возможности для маневра. Страна стоит перед множеством вызовов просто потому, что действующий политический режим неэффективен. Он коррумпирован, он не в состоянии решать социальные проблемы, не обеспечивает справедливость, в стране существует сильнейшее социальное расслоение. И элита должна как-то реагировать на вызовы.
Появление конструкции из двух центров власти породило надежды. К тому же господин Токаев выступил с несколькими духоподъемными заявлениями о начале политических реформ, мол, изменим закон о выборах, примем ряд законов, которые будут содействовать развитию гражданского общества, будем делать государство слышащим (до этого оно у нас было, видимо, слепоглухонемым).
Это был позитивный момент, после которого активизировались разного рода обсуждения, появился Национальный совет общественного доверия, начались какие-то «движнячки» и появились надежды.
Но прошло почти полгода после выборов и что? А ничего… Ничего не изменилось. Как были нечестными выборы, так и остались, как разгоняли мирные собрания, так разгоняют. Как блокировали Интернет и отдельные сайты, так и блокируют. Как проводили процессы против сторонников запрещенного ДВК, так и проводят. Да, в некоторых случаях приговоры им были не людоедские, но людей осудили за участие, с моей точки зрения, в мирной, не призывающей к насилию организации.
В этой части ничего не изменилось – уровень соблюдения политических прав и гражданских свобод остался на том же уровне. И все эти осторожненькие «движнячки» ни к чему не привели. Это грустно.
— А как Вы оцениваете в принципе ту властную конфигурацию, что сложилась в стране? И что можно от нее ожидать в следующем году?
— Эта властная конфигурация отражает совершенно объективный процесс, давайте его определим так: «справа: нужно что-то делать, а слева – нет».
Что-то нужно менять, потому что, как я уже сказал, существующая система не устраивает никого, кроме очень небольшой группки на самом верху. Но то, что нужно менять, она не позволяет трогать.
— Например, что?
— Вся система коррумпирована. Нет политического плюрализма, политических действенных, активных институтов, независимого правосудия. Тем временем кольцо острых, но нерешенных проблем все сжимается – это и продолжающееся социальное расслоение общества, и печальное состояние социальной и экономической сферы, отсутствие справедливости в деятельности силовых и судебных органов. Нужно срочно что-то менять.
Так вот, Токаев и его команда, отвечая на ожидания общества, должны как-то реформировать страну. Поэтому появились декларации, заявления, мол, будем менять страну. Но по сути даже эти заявления не касаются того, что «слева», потому что любое действие там несет угрозу и риски Назарбаеву и всем тем, кто в 90-х годах стал главным бенефициаром экономического транзита, превратившись в мультимиллионеров и миллиардеров. Поэтому для новой властной конструкции главное — обеспечить безопасность известно кого.
— То есть в отношении подвижек в следующем году у вас тоже пессимистические ожидания?
— У меня они достаточно реалистические. Я смотрю на все реально, пытаюсь анализировать процессы и конструкцию, а также тренды. А они безальтернативны. Как бы не сопротивлялись власти, серьезные реформы проводить надо — не сегодня, так в следующем году или через год.
— А что вы имеете в виду под трендами, которые вынудят казахстанский режим реформировать страну?
— Мировое сообщество и мировое развитие таково, что придется развивать нормальную, а не нашу уродливую систему, которая бы приносила пользу всем. Обязательно необходимы верховенство права, независимое правосудие и все институты, обеспечивающие верховенство права. А они очень слабо действуют, если нет демократических институтов, механизма участия граждан в госполитике.
Все наши заклинания и надежда на то, что мы выживем, если пойдем по пути Сингапура или Китая, безо всяких там демократических прибамбасов, но с нормальным развитием экономики, не сработают и не оправдаются. Мы — не Китай и не Сингапур, которые, кстати, тоже потряхивает.
Время и безальтернативность трендов – главные условия изменений. Никуда не денутся, будут реформировать, пусть даже движимые инстинктом самосохранения. Потому что если не реформы, то изменения придут другим путем. Я не сторонник революций и насилия, приводящих к крови и потрясениям. Но как человек, много читающий и знакомый с историей разных государств, понимаю, что, к сожалению, такие формы становятся неизбежными при определенных условиях. Поэтому все еще надеюсь на здравый смысл элиты, которая является главной движущей силой изменений в Казахстане. Пока.
— В уходящем году в Казахстане заметно активизировалось протестное движение, увеличилось число протестных акций. На ваш взгляд, рост гражданского активизма — это иллюзия или надежда?
— Любой гражданский активизм дает человеку или небольшой группе людей ощущение качественного перехода. У человека пропадает страх, он переходит в новое состояние — состояние свободного человека, уважающего свое человеческое достоинство. Поэтому чем больше людей начинают выходить, тем лучше. Выходят те, кто раньше не был замечен в протестных акциях. И неважно, за что люди борются — против застройки, за Кок-Жайляу в Алматы, против продажи земли, либо за права ипотечников, многодетных матерей и так далее.
Так начинает формироваться гражданское общество. Оно у нас еще незрелое, слабое, но люди переходят от отстаивания собственных интересов к общим интересам, к попытке решения общих проблем. Поэтому рост активизма — это очень позитивный процесс. Особенно радует, что в этом процессе появилась молодежь, которая долго была апатичной. И это молодые люди, которые не видели СССР, которые родились, когда он распался.
Но при этом я бы все же не переоценивал рост протестной активности, потому что акции все же не массовые. Да, для Казахстана это не привычно – раньше и столько не выходило, да еще так часто и в разных городах, участвует молодежь. Самые массовые акции протеста случились в ходе земельных протестов в 2016 году и после выборов в этом году, когда речь шла о нескольких тысячах участников. Но что такое четыре тысячи на всю страну? В процентном соотношении если считать, то это значительно меньше, чем полпроцента.
Но я думаю, что протесты будут нарастать просто потому, что время изменилось, а система у нас практически та же, и это мало кого устраивает.
И еще на один момент я бы хотел обратить ваше внимание. Развитие Интернета, новых информационных технологий сильно ускорило все процессы. Сейчас в единицу времени происходит событий в десятки, если не сотню раз больше, чем двадцать лет назад. Поэтому думаю, что изменения мы увидим уже скоро. Необязательно в результате гражданской активности, это может случиться и из-за раскола в элите или в результате каких-то иных взаимосвязанных процессов, которые повлияют на события.
— Российский «Сноб» выбрал словом года «протесты», а какое слово могло быть главным для Казахстане в уходящем году? Ваша версия.
— Я могу назвать словосочетание года — «два президента». Потому что впервые за почти тридцати лет произошли изменения на властном олимпе. Это главное.
У нас уже не какое-то единоличное правление. У всех авторитарных режимов и диктатур один главный человек в стране, а у нас единственных, наверное, аж полтора. Это просто-таки тектонические изменения.
Простите, серьезно трудно об этом говорить…
— Евгений Александрович, спасибо за интересный разговор. Удачи вам в наступающем году!
— И вам, и вашим читателям желаю в Новом году банально здоровья, благополучия, удачи. А еще призову становиться гражданами – мы живем в турбулентном, быстро меняющемся мире, который каждый день подтверждает такие простые истины, как: «Если ты не занимаешься политикой, то она займётся тобой», «Если между хлебом и свободой выбираешь хлеб, то рано или поздно потеряешь и то, и другое».
Как сказал лауреат нобелевской премии, нигерийский писатель Воле Соинка: «В период перемен слишком большая роскошь для гражданина не пытаться вникать в суть происходящих вокруг него событий и не пытаться на них повлиять. Слишком дорого это обходится самому гражданину, его потомкам, да и всей стране в целом!».
